Архив метки: Школа Ромашина

ЧТО ОЗНАЧАЕТ СИМВОЛ ФРАНЦУЗСКОЙ МОНАРХИИ?

Всем нам известен символ французской монархии — fleur de lys; «цветок лилии», или бурбонская лилия. Наряду с крестом, орлом и львом, лилия является наверное самым распространенным и узнаваемым знаковым изображением, используемым до сих пор. Однако, некоторые исследователи утверждают, что изначально это была не лилия, а жаба, которая уселась на щит предводителя франков Хлодвига (V век) перед битвой при Толбиаке. Хлодвиг счел это добрым предзнаменованием и поместил жабу на свой герб.
Впоследствии, к X-XI веку, сюжет с жабой исчезает и появляется новый, более фантазийный: король Хлодвиг, насытившись дикостью и язычеством и обратившись в христианство, повстречал ангела, который дал ему золотую лилию как знак очищения.
Лично мне история про жабу кажется более симпатичной.

Читайте о том, кто был дизайнером американского флага.

Узнать, почему на флаге Евросоюза 12 звёзд, можно пройдя по этой ссылке: http://wp.me/p5JGGu-E1

Том Парвис. Первый дизайнер Великобритании.

Добавить комментарий

Том Парвис (Tom Purvis) – 1894 -1959, великий английский плакатист, художник, практически не известный российскому дизайнерскому сообществу.

Он родился в Бристоле, в последствии учился в школе искусств Camberwell . Работал в течение шести лет в рекламной фирме Mather & Krouter, прежде чем стать внештатным дизайнером, то, что сейчас называется – фриленсером.

Он разработал уникальную стилистику, основанную на двухмерности плакатного пространства, где главным средством художественной выразительности являются яркие цветовые пятна. Он освободил британский плакат от мелких, суетных деталей, утвердив, в первою очередь, приоритет композиционного и колористического строя плакатного листа. Том Парвис финализировал процесс формирования пластического языка коммерческой рекламы первой половины XX века.

Наиболее яркими в его творческом наследии являются плакаты с рекламой курортов восточного побережья

Великобритании, над ними мастер работал более 20 лет, с 1923 по 1940 годы. На них изображаются различные способы проведения курортного досуга: детские игры, плавание, флирт. Теплая цветовая гамма придает этой серии плакатов почти средиземноморскую атмосферу. Целью рекламной кампании было привлечь туристов, убедив их в том, что восточное побережье является самой сухой и солнечной частью Англии.

Том Парвис, начиная с 1932, также работал над плакатами для Британской промышленной ярмарки. С начала 30-х годов участвовал в создании первого профсоюза промышленных художников, который ставил целью оказание давления на промышленность с целью повышения стандартов обучения для графических дизайнеров и гарантий предоставления рабочих мест для них. Это стало прообразом международной организации Союза дизайнеров. В 1936 году он первым в истории получил звание Королевского промышленного дизайнера, чем утвердил новую профессию в профессиональном реестре Великобритании.

После войны Том Первис закончил карьеру плакатиста для того чтобы посвятить себя живописи, преимущественно религиозной тематики.

Ещё читать на тему классического рекламного плаката в моём блоге: “Триумф воли” Людвига Хольвайна

ВЕСЬ ЭТОТ ДЖАЗ. Сергей Серов

Добавить комментарий

НИКЛАУС ТРОКСЛЕР – ОДНО ИЗ САМЫХ ЗВОНКИХ ИМЕН В МИРОВОМ ГРАФИЧЕСКОМ ДИЗАЙНЕ. БОЛЕЕ СОРОКА ЛЕТ ОН ДЕЛАЕТ ПЛАКАТЫ ДЛЯ ДЖАЗОВЫХ КОНЦЕРТОВ, ДЕМОНСТРИРУЯ НЕИСЧЕРПАЕМЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ ВИЗУАЛЬНОЙ ВЫРАЗИТЕЛЬНОСТИ

Первые плакаты появились на свет в 1966 году, когда, будучи еще студентом Высшей художественной школы в Люцерне, Никлаус Трокслер начал организовывать джазовые концерты и делать к ним афиши. В 1975 году он учредил в своем родном Виллизау, крошечном городке в самом центре Швейцарии, ежегодный джазовый фестиваль «Jazz in Willisau», ставший заметным международным событием. Разумеется, все плакаты к фестивалю и отдельным номерам его программы делаются самим Трокслером. В результате девять монографий о его творчестве не смогли вместить всех его работ. А в коллекции его профессиональных наград оказались Гран-при и золотые медали всех главных международных дизайнерских турниров. Трижды Трокслер становился лауреатом Московской международной биеннале графического дизайна «Золотая пчела». Дважды был членом жюри нашей биеннале.

Конечно, как всякий дизайнер-график, он делает фирменные стили, разрабатывает упаковку, оформляет книги… Тематика его работ не ограничивается джазом, дизайнера интересуют и другие предметы. Но джаз – на первом месте. Более сорока лет, без перерыва, нон-стоп, Трокслер создает один за другим все новые и новые джазовые плакаты. Уникальная творческая биография. Потрясающая цельность натуры.

Но самое удивительное состоит в том, что, сохраняя преданность идее и верность самому себе, Трокслер постоянно меняется, выражая в своих плакатах меняющееся время так, как мало кому это удается. По его бесконечной, растянувшейся на годы и десятилетия серии можно изучать историю современного графического дизайна.

Да, все его джазовые плакаты можно считать единой серией. Я именно так и сделал, когда мне довелось вместе с Загмайстером, Кейто, Фукудой и другими кураторами принять участие в создании альбома «Area.10 Curators, 100 Designers, 10 Design Classics» лондонского издательства «Phaidon». Тогда каждый из кураторов должен был номинировать десять молодых дизайнеров, и, кроме того, назвать одно произведение графического дизайна, которое является для него абсолютной точкой отсчета. Сигео Фукуда выдвинул работу Раймонда Савиньяка, Кен Кейто – Херба Любалина…Я же назвал классикой джазовые плакаты Никлауса Трокслера – как одно серийное произведение, и издательство согласилось с этим.

Каждая новая работа Трокслера свежа и актуальна. Но творческий почерк, рука мастера узнаются с полувзгляда. Он работает с фундаментальной основой визуального языка ХХ века. Он влюблен в простую графику, в эти точки, штрихи, тонкие линии, каллиграфические кляксы, чистые цвета. Всю свою жизнь только это: точка, точка, два крючочка. Четыре с половиной десятилетия визуального исследования возможностей элементарной геометрии, типографики, колористики.

Его изобразительность абсолютно минималистична, она часто балансирует на таинственном краешке узнавания-неузнавания, на тонкой грани, отделяющей фигуративность от абстракции. Он практически не использует фотографии. Композиции его плакатов не стремятся уйти от плоскости.

В 2011 году в рамках фестиваля «ЕниJazz» я организовывал выставку «Джазовые плакаты Никлауса Трокслера» в Красноярске. В Большом концертном зале краевой филармонии плакаты положили прямо на пол, прикрыв их тонкими листами прозрачного пластика. Владимир Фаворский ввел в теорию композиции понятие «двигательной поверхности», отличая ее от «зрительной поверхности» изобразительного искусства, стремящегося к созданию иллюзорной перспективы. Танцы, дискотеки, происходившие в зале во время джазового фестиваля, как нельзя лучше подчеркивали тот факт, что плоскость плакатного листа является не изобразительной, а выразительной, двигательной по своей природе. Застывшей музыкой. Впрочем, почему застывшей? Живой!

При этом во всех его плакатах – точные, функциональные решения. Образность, всегда попадающая в цель. Но можно ли говорить о джазе на языке минимализма? Парадоксальным образом Трокслеру это удается. И минимализм его не бывает скучным. Что еще, казалось бы, можно сделать с линией? Однако его виртуозная изобретательность не знает пределов.

Разумеется, в нем живет наследие великой швейцарской школы графики. В ранних работах проявляется еще и остроумная метафоричность польской школы плаката. Но и там в текстовых блоках – швейцарский абзац и флаговый набор, модульная сетка и четкое ранжирование информации.

Однако строгие рамки швейцарской школы чем дальше, тем больше выступают в плакатах Трокслера лишь в качестве внутренней скрепы, «группы поддержки», своего рода кордебалета. А на авансцене, в главных ролях – непредсказуемость импровизации и сочная, экспрессивная фактура, дающая почти тактильное ощущение самоценного времени и радости жизни.

Многослойная фактура и постмодернистская артикуляция фона – качества, казалось бы, противоположные дизайнерским канонам – со временем органично вошли в его работы. «Как это возможно?» – спрашивал я Трокслера о сплаве модернизма и постмодернизма в его плакатах. «Не знаю, – отвечал маэстро. – Я опираюсь больше на интуицию и спонтанность, чем на логику».

В основе его пластических решений с самого начала часто лежала игра фигуры и фона, формы и контрформы. Из пустоты белого фона возникают силуэты музыкантов, складываются буквы… Может быть, поэтому постмодернистские визуальные игры и многоакцентные ковровые композиции сразу оказались ему близки и понятны.

На примере плакатов Трокслера хорошо видно, как меняется в наше время взаимосвязь «картинки» и текста. Прежде они или взаимодействовали на равных, или одно доминировало над другим, но в любом случае в отношениях не было никакой неопределенности, их можно было назвать партнерскими. Сегодня отношения становятся такими сложными, зыбкими, неоднозначными, что сразу и не разберешь, где «картинка», где текст. Теперь это своего рода сплав, бурный поток. И нередко – извергающий огонь. «Огнедышащая лава любви». Любви к профессии, к жизни, к музыке.

Трудно требовать от типографики в таком случае эргономической удобочитаемости. Но Трокслера легко примиряет с этой проблемой музыкальный опыт. «Иногда плакат может быть нечитаемым, но все равно

оставаться интересным», – говорит он и ссылается на существование в музыке кластерных аккордов, дающих сплошное заполнение акустического пространства многозвучием. «Я развиваюсь вместе с музыкой», – говорит Трокслер.

Однажды я спросил его, что для него видится самым главным в дизайне. Знаете, что ответил один из столпов современного швейцарского плаката? «Сердце!» – сказал он. И добавил: «Я делаю только то, что подсказывает мне мое сердце. И никогда не беру заказ, если он мне не по душе». Швейцарская точность? Знаем – часы. Швейцарская надежность? Правильно – банк. Но вот швейцарская сердечность? Что-то не приходилось раньше такое слышать. Однако что представляют собой плакаты Трокслера, если не самые настоящие кардиограммы? Его ломаные, гибкие, пульсирующие линии вспыхивают открытым цветом и ослепительным светом, излучая энергию и чистоту. Откуда эта легкость, яркость, артистизм, наконец, эта абсолютная органичность? Ясное дело, от чистого сердца.

Сергей Серов. Первая публикация – Interni

Статья о Мюллере Брокмане

Интенсив «Графический дизайн как особый вид коммуникации XXI века» прошёл в Казани в “Штабе” 28 апреля

Тема занятий была :

Обзор социо-культурных аспектов европейского графического дизайна эпохи модернизма с точки зрения генезиса и развития «больших стилей»: конструктивизм 1920-х, швейцарский международный стиль 1960-х, постмодернизм и «новая волна» 1980-х, «психоделика» XXI века.

Всё прошло на 5! Присутствовало чуть меньше сотни молодых и красивых дизайнеров. Спасибо Ksenia Zobnina за помощь в организации и приятное общение. Эльмире и Мансуру – хозяевам места, отдельное спасибо за прекрасную организацию мероприятия.

ИГОРЬ ГУРОВИЧ

Добавить комментарий

Дизайна у нас нет, а дизайнеры есть. Серия интервью с ключевыми фигурами отечественного графического дизайна разных поколений может помочь нам как-то осмыслить эту парадоксальную ситуацию. Наш сегодняшний герой – Игорь Гурович, один из культовых персонажей российской дизайнерской сцены.

Гурович – чудесный дизайнер и человек. Отзывчивый, легкий и яркий. Умный, честный, обладающий гражданской отвагой и профессиональной ответственностью. Это один из самых успешных наших дизайнеров-графиков. Нельзя сказать, чтобы он не думал о деньгах и славе, но он точно никогда не работал только ради них. Все, что он делает в дизайне, он делает, что называется, из любви к искусству, к нашей профессии, которая для него и труд, и мука, и отрада. А успех приходит тогда, когда его не ждешь.

Наибольшую популярность ему принесли плакаты, сделанные для культурного центра «Дом». Вместе со своими друзьями-коллегами ему удалось создать особый тип концертно-фестивального плаката, ставший своего рода современной классикой культурно-зрелищного жанра. И теперь множество значимых культурных событий проходит в визуальной аранжировке Игоря Гуровича и его команды. Подтверждая безграничные возможности графического дизайна, Гурович смело берется и за проекты в смежных творческих областях – в мебельном дизайне, сценографии, дизайне среды.

Все свои работы он стремится наделить человеческими качествами. «Категории “задушевное”, “доброе”, “нежное” к дизайну как к профессии не подходят. И это неправильно, – говорит Игорь Гурович. – У нас есть тайная мысль эти категории в профессию вернуть. Потому что профессия дизайнера – артистическая». И еще он утверждает, что «дизайн – это одна из немногих профессий, которая может сделать человека счастливым».

Игорь Гурович родился 8 мая1967 года в Риге. Окончил Московское высшее художественно-промышленное училище имени С.Строганова. Вместе с Эриком Белоусовым и Анной Наумовой он работал в издательстве «ИМА-пресс» (1995-2002). Совместно с ними в 2002 году основал дизайн-студию «Оstengruppe», а в 2008-м – компанию «Zoloto». И всегда, во всех коллективах, Игорь Гурович – душа и творческий лидер.

Среди его наград – Гран-при Московского международного фестиваля рекламы, Первое место на Фестивале цифровых технологий и компьютерного искусства «Pixel», Серебряный приз на выставке Нью-Йоркского арт-директорского клуба. Игорь Гурович – лауреат профессиональных дизайнерских премий «Родченко», «Виктория», «Design Innovation Award», «Golden Bee Award». Он – академик Академии графического дизайна, член Совета по культуре и искусству при Президенте России.

Интервью с Игорем Гуровичем записал Дмитрий Рекин, нижегородский дизайнер-график, главный редактор журнала «Мастер-класс», любезно предоставившего материалы своего первого номера.

Сергей Серов

Игорь, с чего все началось? Когда Вы поняли, что дизайн – Ваша судьба?

Во втором классе мне очень захотелось рисовать. Родители отвели меня в изостудию. Мама тогда поменяла работу, у нее появилось время таскать меня по выставкам и музеям. Этого было очень много в моем детстве. Подсовывала мне книжки. Благодаря ей, Модильяни и Лисицкий стали моими героями лет в 11. Она же нашла дизайн-студию, где с 6-го класса я готовился в Строгановку. Поступление в Строгановку было абсолютным счастьем и удачей. Я учился на автомобильном дизайне. Это был факультет с самым маленьким конкурсом, на другой я бы не поступил. А со второго курса я начал активно работать как график. «Агитплакат» под руководством Бориса Ефимова, газета «Спид-инфо», да и много еще где.

В какой момент Вы почувствовали себя полноценным членом графического цеха?

Наверное, в 1998-м. В жюри биеннале «Золотая пчела» приехал Алан Ле Кернек, позвонил и сказал, что хочет повидаться. До этого мы встречались один раз, и достаточно протокольно. А тут получилась встреча двух коллег, которые могут поговорить о плакатах, о жизни, опять о плакатах. Тогда я первый раз почувствовал, что взрослые, умные, любимые дизайнеры относятся к нам, тогда еще молодым има-прессовцам, с интересом и симпатией. Поскольку встроенность в европейский контекст волновала нас тогда гораздо больше, чем контекст российский, это была крайне важная встреча.

Одной из самых сложных задач для молодого дизайнера является поиск своего места в дизайнерской среде, поиск своего стиля, языка. Как Вы пришли к этому?

Очень много про это мы говорили с Андреем Шелютто. Я был два года его ассистентом с расширенными полномочиями. Заказов на плакаты было совсем мало, и каждый раз, делая новый, я пытался показать все, что умею, все, чему научился, что узнал за последние месяцы. Получалось как минимум глупо. И только тогда, когда начался большой проект с «Домом», началась кропотливая работа по выработке «самости». Было понятно, что дистанция длинная, не страшно ошибиться. Исчезла истерика, началась работа. Когда можно делать то, что нравится тебе, а не то, за что тебя похвалят.

Большую популярность Вам принесла работа над плакатами для культурного центра «Дом». Ваше сотрудничество стало постоянным. Как это произошло? Или такой клиент – дело случая, чистое везение?

Тут неточное слово «клиент». Мы никогда не были офисными дизайнерами. У каждого из нас было богатое художническое прошлое. Мы дружили, спорили, были легки на подъем и на бесплатную работу во имя искусства. И клуб «Дом» – это место, которое мы придумывали вместе с Рустамом Сулеймановым, покойным Колей Дмитриевым и многими другими прекрасными людьми. Даже хотели ставить шелкографский станок, самим печатать листы, совсем все по-честному. Пытались сделать место, где друзья и художники, которых мы уважаем, могли бы воплощать свои проекты. Но в последний момент со станком не получилось. Так что не про везение. Про дружбу и про желание делать. Ну и про то, какой прекрасный Рустам Сулейманов, без финансовой помощи которого, без идей которого не было бы клуба «Дом».

Как вообще складываются Ваши взаимоотношения с заказчиками? У нас в России стало правилом, что клиент учит, что и как делать. Каждый думает, что он разбирается в дизайне. Как в таких случаях поступать молодым дизайнера, как отстаивать свою позицию?

Самая правильная, продуктивная стратегия – любить людей, слушать, что они говорят, пытаться понять. Если вы внимательны и дружелюбны, у вас большие шансы выстроить правильные партнерские отношения. Только при таких отношениях возможно совместно работать над проектом.

Отстаивать свою позицию можно только тогда, когда отношения партнерские. В отношениях официантских ни о какой дизайнерской позиции речи быть не может. Так что важно уметь выстраивать отношения. К сожалению, этому не учат в России. Во многих европейских школах у дизайнеров есть курсы актерского мастерства, например. Крайне важный навык. Поэтому у меня отношения складываются с клиентами хорошо. Если не хорошо, мы не работаем. Зачем друг друга мучить?

В Вашей практике были случаи, когда настойчивость заказчика на своей точке зрения приводила к улучшению проекта?

Конечно, были. Неоднократно. Но я пытаюсь аккумулировать все надежды и чаяния заказчика до начала проектирования. И пытаюсь максимально попасть в задачу.

Среди Ваших клиентов много крупных брендов. Ваша студия оформляла такие серьезные мероприятия, как ММКФ, «Золотой орел», Экономический форум в Давосе. Как вам работалось? Ответственность не тяготила?

Я окончил Строгановку в 1991 году. Крайне веселое время. Приходилось делать самые разнообразные проекты для самых разнообразных людей. По окончании проекта возможности получить гонорар и поленом по башке были вполне сопоставимы. Все страхи, связанные с работой, закончились тогда. Проект может получиться или не получиться. Не получится – значит будет в биографии провальный проект. Но начинать проект с мыслью о том, что он может не получиться – наиглупейшая и проигрышная стратегия.

Как Вы пришли к объектному дизайну? Дало о себе знать образование промышленного дизайнера?

Не связанные с образованием процессы. В какой-то момент времени захотелось расширить инструментарий. Не знаю обязательный ли это опыт, но для меня он был крайне полезен. К тому же мы в тот момент много занимались декорациями, поэтому скачок в объем был не таким уж неожиданным.

В последнее время ведется много дискуссий о том, что плакат изжил свой век. Приходит поколение новых технологий, в том числе мультимедийных, и для плаката в современной среде не остается места. Вы согласны с такой позицией?

Плакат как классический инструмент оповещения, конечно, себя изжил. Но многие его функции, в прошлом второстепенные, сегодня стали крайне актуальными. Плакат организует среду. Он стал частью городского ландшафта, без которого жизнь города трудно представима. Плакат декларирует присутствие. Плакат множит культурные или субкультурные коды, обозначая ареалы обитания, как граффити. И плакат – бесспорная материальная ценность, предмет коллекционирования. Вспомните японские оттиски на последней «Золотой пчеле»! Поэтому мы еще повоюем.

Как Вы воспринимаете прогресс технологий? Не возникает порой ощущения, что уже не успеваешь за новыми веяниями? Все так быстро развивается, одно приходит на смену другому…

Ну и что, что не успеваем? Мне кажется, это не беда. Технология – это же инструмент для воплощения идей. Многие технологии в жизни совсем никогда не пригодятся. Как 90 % фильтров в Фотошопе. Осваивать то, что нужно, и не париться о том, что не нужно. Оставляя силы для главного.

Возвращаясь к плакату, хочется отметить, что в Европе плакат живет и процветает. Там для этого созданы все условия. А у нас совсем другая ситуация. И может надо говорить не о вымирании жанра, а об отсутствии визуальной культуры в обществе и об элементарном нежелании государства как-то участвовать в решении этих проблем?

Да и в Европе все тоже не очень просто. И многие прекрасные плакатисты живут больше преподаванием, чем плакатными гонорарами, как это было двадцать лет назад. Но, тем не менее, плакат востребован, востребованы культурные коммуникации. Невозможно представить Париж без плакатов Бабура, Лувра или Гранд-опера. Это культурная традиция. У нас такой традиции нет. Наша традиция в том, что государство или культурная институция, заказывающая плакат, пытается превратиться из заказчика в арт-директора. Есть неискоренимая боязнь высказывания, сколько-нибудь отличного от общепринятого. Нашу рекламу журнала «Эксперт» чиновники запретили из-за боязни, что она может не понравиться Лужкову, если он ее увидит. Тот и не увидел ничего – не успел. Боялись. О каких смелых и красивых решениях можно говорить? Хотя в последние годы стали к нам приходить люди собственно именно за нашими решениями, стали заказывать плакаты.

Говоря о плакате, нельзя не затронуть социальную сторону вопроса. Проблем в нашем обществе много, но нет практически никакого резонанса со стороны дизайнерского сообщества. Почему? Дизайнеры сыты и всем довольны?

Как-то странно среди сытых и довольных выделять дизайнеров. Государство и граждане связаны только общей территорией и живут самостоятельными жизнями в режиме полного игнорирования друг друга. Друг от друга сильно устав. И пламенный текст некому адресовать. Государству все равно, а народ и так все знает. Его уже ничем не удивишь. Обидно только, что эту взрослую и пошлую мудрость разделяют и молодые дизайнеры. От них хотелось бы хоть крохотного намека на бунт. Но всех засосала опасная трясина.]

Какие проблемы на Ваш взгляд актуальны на сегодняшний день в профессии?

Главная, на мой взгляд, проблема – потеря дизайном социального статуса. Профессия окончательно стала официантской. И не может быть ни уважения, ни интереса к идеям, рожденным официантским сообществом. И разговора равного быть не может.

По Вашему мнению, существует российская школа дизайна?

Не существует. Национальную школу характеризуют точно сформулированные ответы на два важных вопроса: зачем мы это делаем и почему мы это делаем так. У нас же эти вопросы мало кого волнуют. Потому дизайнеры есть, а школы нет.

Какое место занимает российский дизайн в мире? Можно ли его сопоставить, например, с европейским дизайном?

Не знаю, какое место. Точно не первые места. И с европейским дизайном его нельзя сопоставить. Речь не о качестве, а о тех проблемах, которые дизайн решает. Европейцы используют дизайн как инструмент: объяснить, улучшить, рассказать, продать, удивить. В России дизайн нужен, когда есть дырка в стене, а денег на ремонт нет. Тогда дизайнер делает банер, и дырку завешивают. Больше он практически не для чего не нужен.

Вы много ездите по миру, выступаете с лекциями и мастер-классами. Как Вас встречает иностранная молодежь? Чем отличается европейский студент от российского?

Встречают хорошо. Хотя думаю, что мы для них – некоторая экзотика. Из непонятной холодной страны, а работы, хотя диковатые, но вполне европейские. Выглядят тоже вполне по-европейски, политического убежища не просят, хотя ужасы рассказывают.

А студенты европейские мне симпатичны гораздо более, чем российские. Поскольку дизайн в Европе – хорошо отлаженная индустрия, то много разнообразных алгоритмов карьерного роста. И дети это знают, и точно знают, чего они хотят. Они не могут попасть в твою группу случайно. Студенты выбирают профессора. Потому понятные, прозрачные отношения и неформальная работа, не ради галочки. Будут добиваться ответа на все интересующие их вопросы. Европейские студенты в общей массе гораздо менее инфантильны, чем российские.

Что дает Игорю Гуровичу общение с молодежью?

Когда молодежь интересная – мне интересно. Иногда бывает совсем не интересно. Мне трудно сказать, что общение с молодежью как-то отличается от общения с немолодежью. Общение же как процесс очень люблю. Споры-разговоры. Мне кажется, что дизайнер, который не может словами выразить свою мысль, никогда не сможет выразить ее образами. Я за разговаривающих дизайнеров.

Как работает Игорь Гурович?

11-13 часов в день. Из них половина, так получается, это встречи и разговоры. Не могу сказать, что делаю что-то без удовольствия. Дни летят быстро.

Что творится в душе, когда рождается новое произведение? Что помогает? Любовь, музыка, хорошая погода?

Те физические ощущения, ту радость, которую испытываешь, когда в работе все сходится – это и есть главный наркотик. Чтобы это испытывать, хочется работать еще больше. А помогает – не совсем точное слово. Важно, чтоб ничего не мешало.

Судя по Вашим плакатам, Вы любите живой материал, его пластику, фактуру. Какую роль в таких случаях занимает компьютер?

Это инструмент для сборки. Ну и мне рядом с компьютером комфортно думать.

Что такое дизайн в Вашем понимании?

Это создание крайне личного способа универсального описания мира.

Первая публикация: INTERNI, 2011, ноябрь

АЙДЕНТИКА. РАЗРАБОТКА ЛОГОТИПА И ФИРМЕННОГО СТИЛЯ

Добавить комментарий

Online школа “Айдентика”

Целью школы является обучение навыкам проектной работы, в частности: управления креативностью, вычленения знако-символа, применения модульной сетки в создании знака, логотипа и фирменного стиля и другим полезным навыкам в области графического дизайна. Этот дистанционный учебный курс создавался в течение года и несколько лет тестировался на реальных, “живых” учениках. За основу программы взяты лучшие методики дизайнерских учебных заведений России и Европы.

Во время занятий вы узнаете, что такое управление креативностью в области проектирования фирменного стиля. Для чего нужен творческий бриф и как его составлять. В чем польза соблюдения пошаговой проектной процедуры. Как осмысленно использовать цвет. Что такое Data Mining. Как работать с «интеллектуальными картами». С чего начинать работу и чем её заканчивать.

В процессе моих лекций и дистанционных тренингов, вы получите навыки выстраивания эффективного креативного процесса, научитесь грамотно презентовать свой дизайнерский продукт заказчику, использовать Mock Ups . За время обучения вы создадите собственные знак и логотип в векторе, спроектируете гайд бук .

После каждого вебинара (их будет 4), вы получите домашнее задание. Выполнение заданий – обязательное правило нашей онлайн Школы. Обсуждение заданий будет осуществляться в закрытой группе В Контакте. В случае возникновения проблем – личная консультация по Skype. По окончании дистанционного курса, вы получите от меня много полезных материалов и именное свидетельство об окончании школы.

Обратите внимание! Необходим начальный уровень владения векторными программами (CorelDRAW или Adobe InDesign).

Учитесь и управляйте своей карьерой в дизайне!

Онлайн школа “Айдентика”, итоги

Добавить комментарий

На днях закончилась двухнедельная онлайн школа “Айдентика, проектирование фирменного стиля”. Все кто вышел на трассу, дошли до финиша, что ни может не радовать. Спроектировать удалённо за 3 недели фирменный стиль человеку, ни разу до этого айдентикой не занимавшемуся… ну кто знает – тот поймёт.

Целью школы было передать навыки проектной работы: научиться управлять собственной креативностью, вычленять знако-символ, применять модульную сетку в создании знака и логотипа, обращаться с Mock Ups и другим хитростям-примудростям проектирования корпоративного стиля. Совместными усилиями создавался фирменный стиль рыбного ресторана “Fishka”. Несколько фишек публикую ниже.

Всем участникам вышлю на днях сертификат об окончании школы. На вопрос опоздавших, когда будет повторение онлайн школы? – сообщу расписание всех школ чуть позже.

КАК КОРАБЛЬ НАЗОВЁШЬ… Ценность имени бренда

Добавить комментарий

Краеугольным камнем в строительстве бренда является создание словесного знака, или по-другому – имени бренда. Уместно вспомнить крылатую фразу из знакомого с детства произведения Андрея Некрасова: «Как корабль назовешь, так он и поплывет». Разумеется, при наличие удачной бизнес идеи и достаточного количества инвестированных средств в стартап, бизнес выживет даже будучи безымянным, однако, впоследствии, эта самая безымянность будет оттягивать на себя все больше ресурсов , которые будут тратиться на поддержание уровня коммуникации с целевой аудиторией, на удержании в ее памяти информации о том, что именно эта услуга осуществляется именно этим рыночным субъектом с неадекватным, или отсутствующим именем.

Типовые сложности, возникающие в процессе создания имени бренда, проистекают, в первую очередь, из осознанной необходимости максимально точно перевести конкурентные характеристики продукта (услуги) на язык образов и метафор и невозможность сделать это без потери информации о нем (о ней).

В контексте описываемой проблемы, естественным образом возникает соблазн, отказаться от метафоричности и «слепить» имя бренда непосредственно из описаний потребительских свойств продукта: Банк «Кредитный», одеколон «Ароматный», пельмени «Мясные» и т.д. Однако, даже при отсутствие объективного оценочного аппарата, мы на субъективно-оценочном уровне ощущаем – фокус не сработает в первую очередь потому, что потребительскую ценность, не возможно описать только одним, универсальным свойством продукта. Банк «Кредитный» не сможет в своих обещаниях ограничиться темой кредита, ему необходимо подпитывать в клиенте надежду на удовлетворение потребностей более высокого, умозрительного уровня. К примеру: помочь ему осуществить безопасную модель жизни, дать ему ощущение принадлежности к какой-то привлекательной для него социальной группе, и т.д. и т.п., до самого дна пресловутой «Пирамиды Маслоу».

Профессиональные технологии разработки словесных знаков опираются как на природные способности человека, так и на научные методики, позволяющие извлекать образы и метафоры из недр подсознания. Важно отметить, что способность к этому виду творческой деятельности является с одной стороны — природной способностью избранных, талантом редким, как абсолютный слух, с другой стороны — продуктом вполне рациональных, наукообразных действий. Именно на границе рационального и иррационального рождается эффективный словесный знак, эффективный, в первую очередь, исходя из критерия его способности переносить зашифрованную информацию о потребительских свойствах продукта.

Лариса Дмитриева, доктор философских наук, профессор, утверждает, что: «Любой вид творчества как форма интеллектуальной деятельности выглядит следующим образом: на этапе постановки проблемы активно сознание, на этапе решения — бессознательное, а отбором и проверкой правильности решения вновь занимается рациональное сознание». В силу трудностей, связанных с анализом и классификацией иррациональных процессов в творчестве, обратимся к его рациональной составляющей.

Помимо природной предрасположенности, «креативного слуха», профессиональная разработка словесных знаков предполагает знания инструментов анализа и оценки, опирающихся на достижения в области знаково-коммуникативных систем. Только с учетом понимания процесса взаимосвязи языка и сознания, можно прогнозировать успех или не успех того или иного бренда. Как будет «жить» и функционировать бренд? Как будет реагировать на его имя потребитель? В поисках ответов на эти вопросы, мы вполне можем опереться на положения, сформулированные психолингвистикой и семиотикой, а именно:

Являясь объективно-субъективным образованием, знак, в том числе и словесный, не существует сам по себе, он функционирует как звено коммуникативной системы: производитель – реальность – социокультурная традиция – потребитель. Процесс точной передачи информации без потерь и искажений, возможен лишь в том случае, когда все элементы этой системы объединены прямыми и обратными связями. Разрыв любого из звеньев приводит к разрушению «канала связи», коммуникации «я говорю – ты понимаешь». Чтобы процесс передачи информации прошел успешно, необходимо учитывать ряд условий:

Социо-культурный код

Потребитель является носителем определенного множества социо – культурных кодов, которые отвечают за его способность к дешифровке знака. В одном культурном контексте знак может оказаться ничего не говорящим, в другом наполненным смыслом. Способность знака напрямую передавать информацию зависит от контекста, с которым он вступает во взаимодействие. Наглядный пример важности учёта контекста при оценки чего бы то ни было, приводит Ю.М. Лотман в своих лекциях по семиотике: «Голый человек в бане не равен голому человеку на улице».

Определённую опасность представляет собой практика внедрение в русскоязычную среду иноязычных словесных знаков. Так произошло с торговыми марками «Wash and go» (шампунь) и «Pedigree» (корм для кошек и собак). В народе сразу родились мемы (англ. meme) о моющем средстве, способствующем появлению вшей и некоем производителе корма по имени Педик. Подобный отрицательный опыт связан с механическим вживлением иноязычных семантических образований в чуждый им культурный и языковой контекст.

Вывод – словесный знак не должен быть «внекультурным» по отношению к целевой аудитории, для которой предназначается. В случае, когда смысл знака скрыт чужеродным социо-культурным кодом, у потребителя могут возникнуть звукоподражательные ассоциации, обычно ироничные. При затемненном, не прочитываемом смысле, звукоподражание является единственной зацепкой для интерпретации словесного знака и его усвоения.

Порождающие способности словесного знака

Чем больше культурно – смысловых ассоциаций способно породить имя, тем шире его семантическое поле, тем шире потенциальный круг субъектов сознания, способных ощутить себя причастным к имени бренда, обнаружить в своем личном «багаже» способы его дешифровки. Если целевая аудитория бренда предполагает возрастную, половую, либо профессиональную разношерстность, то необходимость расширения смыслового поля возрастает вдвойне. Назовем это свойство – порождающие способности словесного знака. Именно от этих обстоятельств зависит способность имени бренда входить в разные контексты, и в конечном итоге – его способность на осуществление коммуникации со своей целевой аудиторией во всем ее разнообразии. Имя с полным основанием можно назвать удачным, если его информационная емкость имеет как минимум 2 семантических слоя.

Уместным будет привести фрагмент лингво-семантического анализа бренда, недавно разработанного студией Ромашин Design для сети аптек. Данный пример интересен, как образчик словесного знака с информационной емкостью от 2 семантических слоев и более:

«Аптеки Farmani»:
Главным в имени бренда «Фармани» является игровой момент, оно разложимо на прочитываемые элементы, мы ощущаем как оно «сделано». Его составляющие: «Армани», «фарма» и «мани». Перед нами уже не просто аптека, а аптека с намеком на элитарность, пунктиром намеченную эксклюзивность. В ней покупают лекарства те, кто с пиететом относится к мировым брендам, и у кого есть «мани» (англ. «money»). «Фармани» – модное, респектабельное пространство, где покупатель чувствует себя причастным к знаковым трендам современности. «Фармани» – это аптека-бутик, где обслуживание на высшем уровне, а товар только брендовый.

Стертость знака

Лингвистика давно оперирует понятием «стертого» знака. Как «стертые», определяются словесные знаки, утратившие актуальность, свежесть, способность апеллировать к субъективным ассоциациям. «Стертые» знаки не обладают креативным потенциалом, скорее автоматически указывают на то, что обозначают. Ресторан «Центральный», вклад «Накопительный», водка «Русская». Так, к примеру, функционируют названия государственных учреждений. Творчество, игровые интерпретации в этом случае тяжело вообразимы. Стертый знак не способен возбудить «аппетит» зрителя, порождая ассоциативные образы. Сознание зрителя как бы скользит мимо него, нацеливаясь на еще не знакомое, а потому притягательное. Человеческий мозг «экономит» энергию, предпочитая расходовать ее на освоение нового.

Стертый словесный знак проигрывает в марочной войне даже не вступив в нее. Английские ученые после длительных экспериментов установили, что активный житель мегаполиса в среднем за сутки через свои органы слуха и зрения подвергается более тысячи рекламным атакам. Это не удивляет. Очевидно, что окружающая нас аудио-визуальная действительность перенасыщена рекламными контентами. По-настоящему удивительным явилось то, что участвующие в эксперименте джентльмены из полутора тысяч рекламных сообщений запоминали одно, от силы – два. Не требует доказательств, что у стертого имени мало шансов зацепиться за сознание потенциального клиента, не говоря уже о том, чтобы побудить его к каким либо действиям.

Подводя итог, укажем еще раз на те признаки, которые характеризуют имя бренда, как идеальное, либо наоборот:

Имя бренда должен быть креативным. Креативность имени – его способность порождать широкое поле субъективных ассоциаций, обеспечивающих «подключение» большего круга потребителей, ощущающих, что имя предназначено для них.

Имя не должен быть «стертым». Сознание потребителя скользит мимо стертого имени бренда, автоматически причисляя его к стереотипной части реальности. То, что хорошо известно и не несет нового, внимания не привлекает и не возбуждает.

Имя не должен выпадать из социо – культурного контекста, т.е. ни одна из групп потенциальных потребителей не должна прочитывать его как вне культурное.

Имя должно быть фонетически привлекательным, выговариваемым и, по возможности, музыкальным.

Алексей Ромашин – основатель школы Romashin Design School

Добавить комментарий

Алексей Ромашин

Алексей Ромашин – дизайнер, издатель и педагог, «отец нижегородского глянца», член Союза Дизайнеров России с 1991 года.

Делегат первого учредительного съезда Союза дизайнеров России. Один из основателей союза Дизайнеров в Нижнем Новгороде. Член правления «Нижегородской рекламной палаты». В конце 90-хх, был представлен в числе 300 наиболее известных дизайнеров Европы в справочнике — альбоме «Who’s Who in Graphic Design», издаваемом Королевской академией графического дизайна Бельгии.

В разные годы публиковался в журнале посвященном эстетике современной визуальной среды «Communication Arts» (USA). В 2008 году его знаки и логотипы вошли в книгу «Графика современного знака» (автор – профессор Серов С.И.), ставшей учебником для российских студентов — дизайнеров.

Как арт-директор и издатель Алексей реализовал ряд знаковых издательских проектов. Вот некоторые из них: «Yellow Pages»(«Желтые страницы Нижний Новгород») (1993), альманах «Река» (1996), ставший первым глянцевым журналом в Нижнем Новгороде, шопинг-гид «Я покупаю» (2005) , городской журнал «Open клуб» (2006), издание группы компаний «Столица Нижний», журнал «Bellissimo» (2007), «Чк Love» (2008). Особняком среди издательских проектов стоит работа над аналитическим изданием «Элита Нижегородского бизнеса», которое с 1998 по 2003 претерпело пять переизданий. Участник и лауреат множества российских и международных профессиональных фестивалей и конкурсов графического дизайна и рекламы.

Стоял у истоков создания кафедры дизайна в Нижегородском государственном архитектурно-строительном университете (НГАСУ), где преподавал основы графического дизайна более 12 лет. Четыре года возглавляет направление “Графический дизайн” и является партнёром “Приволжской Медиашколы”, в стенах которой десятки молодых людей получают вторую профессию – дизайнер график.

В рамках образовательного проекта “Ромашин Design School” организует воркшопы и тренинги по направлениям “айдентика” и “журнальный дизайн”. Как приглашенный специалист, выступает с лекциями в Российских и зарубежных вузах. Известный в Рунете блогер.

Alexey Romashin, a member of the Designers Union of Russia since 1991, is listed among the three hundred most famous designers in Europe in the directory/album Who’sWhoInGraphicDesign, published by the Royal Academy of Graphic Design, Belgium. Over the years, his articles were published in the journal “Communication Arts” (USA) devoted to the aesthetics of contemporary visual environment and in many Russian periodicals. In 2008, his work has been published in the book “Graphics of Modern Character”, which has become a textbook for Russian graphics students.

He was one of the founders of the Department of Design in Nizhny Novgorod State University of Architecture and Construction (NNGASU), where he taught the graphic design for more than 12 years.

As an art director and publisher, he has implemented a number of significant publishing projects. Among them: «Yellow Pages» («Yellow Pages Nizhny Novgorod”) (1993), the almanac “The River” (1996), who became the first glamour magazine in Nizhny Novgorod, the shopping guide “I buy” (2005), magazines «Open Club” (2006), “Stolitsa Nizhny”, «Bellissimo» (2007), and “CZK Love» (2008).

Alexey Romashin gives lectures and seminars in Russia and abroad, organizes exhibitions, conducts design workshops and collaborates with the National Centre for Contemporary Arts NCCA and the Higher School of Economics. He is often invited as a member of the jury at various festivals of advertising and design. Alexey Romashin writes his professional blog at blog.romashin-design.com.

ЛЕЙЕНДЕКЕР – ВЕЛИКИЙ ГЭТСБИ АМЕРИКАНСКОЙ РЕКЛАМЫ

Добавить комментарий

В моем пантеоне мастеров золотого века журнальной графики особое место занимает Джозеф Кристиан Лейендекер. Он создатель образов безупречно красивых мужчин и женщин эпохи фокстротов, квикстепов, Скотта Фицджеральда и Джорджа Гершвина.

Художественная манера Лейендекера абсолютно неподражаема, в силу его высочайшего мастерства рисовальщика и стилизатора. Его герои журнальных обложек всегда отточено красивы и безупречно атлетичны.

Впервые его работы я увидел 20 лет назад в шикарном альбоме 100 лет Американской рекламы. Будучи дизайнером докомпьютерной эпохи, знающим, что такое ручной труд и рукоделие, тем не менее, был сражён непостижимой техникой Лейендекера. Но о его технике чуть позже, а пока – немного о нем самом:

Джозеф Кристиан Лейендекер 20-е гг.

Джозеф Кристиан Лейендекер родился в Германии в 1874, прожил длинную творческую жизнь скончавшись в 1951году, в Нью-Йорке. В 1882 году семья Лейендекеров иммигрировала в США. Будучи подростком, Джозеф Кристиан работал в типографии, а на заработанные деньги он учился в Чикагском институте искусств. После изучения рисунка в институте, Дж. К. вместе с младшим братом Фрэнком уехали в Париж, где посещали Академию Жюлиана. Именно в Париже братья впервые знакомятся с творчеством Тулуз-Лотрека, Жюля Шере и Альфонса Мухи – великих плакатистов и иллюстраторов эпохи Модерн.

В 1899 году братья вернулись в Америку. В том же году Джозеф Кристиан получил первый заказ – дизайн обложки журнала «The Saturday Evening Post». Так началось сорока четырехлетнее сотрудничество с самым популярным журналом США. Джозеф спроектировал для него 322 обложки. Созданные им иллюстрации породили множество американских мэмов, но в первую очередь – это образ бородатого Санта Клауса в красном костюме, который впоследствии стал персонажем рекламы Кока Кола «Праздник к нам приходит», помните?

Теперь обещанный рассказ о технике, которая, на наш современный взгляд была без преувеличения циклопической.

Лейендекер выработал характерную манеру – свободные, крупные мазки, безупречно лепящие форму, положенные сильно и энергично. Чтобы так работать маслом по картону, ему нужно было, чтобы масляная краска очень быстро сохла и каждый мазок ложился твердо и отчетливо. Лейендекер разработал специальный состав для разведения красок, который хранил в строжайшем секрете. Состав позволял краске сохнуть почти мгновенно.

В отличие от большинства иллюстраторов-современников, Лейендекер не работал с фотографий, только с живой натурой. Последовательность была такова. Получив задание, он рисовал множество эскизов, размером примерно 10 на 10 см, все на одном листе, чтобы видеть их рядом и сравнивать. Выбрав тот, который лучше всего передавал его замысел, Лейендекер увеличивал его по клеткам до размера обложки в натуральную величину, отрисовывал более подробно и детально, если нужно вводил цвет – гуашью или пастелью. Только после этого он приглашал модель. Делал с нее множество набросков в карандаше и угле, чтобы досконально изучить фигуру в разных ракурсах. Затем брал небольшой эскизный картон и писал на нем маслом фрагменты фигуры, рук, складок одежды. Когда результат его удовлетворял, он переводил при помощи увеличения рисунок на большое полотно, как минимум в два раза больше журнальной обложки, и писал маслом уже окончательный вариант.

1920-е годы стали во многом вершиной карьеры Лейендекера. Самые знаменитые его

Эскиз рекламы

работы были сделаны в это время. Лейендекер оценивался критикой как один из наиболее выдающихся американских художников рекламы. Эта популярность быстро монетизировалась, превратив за короткое время его в весьма богатого и влиятельного персонажа. Джозеф Кристиан купил себе роскошный особняк, но заводить семью не стал в силу некоторых обстоятельств. Дело в том, что большую часть своей взрослой жизни он жил с мужчиной, его возлюбленным и менеджером был Чарльз Бичь . Их отношения начались в 1901, когда Чарльзу было пятнадцать. Бич время от времени становился моделью для рекламных плакатов и обложек Лейендекера.

В 30 годы, в результате новой экономической действительности, после биржевого краха 1929 года, Джозеф Кристиан стал получать все меньше и меньше заказов. В 1936 году произошла смена главного редактора в «The Saturday Evening Post». Новый, заступивший на пост глав. ред Бен Хиббс вообще перестал давать их Лейендекеру большей частью из за смены тренда – для оформления обложек стала использоваться цветная фотография.

Последней иллюстрацией, выполненной Лейендекером для «The Saturday Evening Post» стала обложка за 2 января 1943 года с изображением „Новогоднего малыша“. Новые предложения продолжали поступать скупо, в основном от армии США, для рекламы военных займов. После войны Лейендекер не создал ни чего значительного. Он умер 25 июля 1951 года в своём особняке в Нью-Рошелле в результате инфаркта.