«Как разбудить мозг и начать фантанировать идеями» – это наиболее частый вопрос, который задают мне мои ученики, когда речь заходит о графическом дизайне и сложностях связанных с самореализацией в этой профессии.
И опытные графические дизайнеры и новички знают, что креативность в графическом дизайне – это “билет в большой спорт”. Либо ты креативен и способен выдавать яркие, оригинальные идеи, либо ты вынужден заниматься низкооплачиваемой работой по тиражированию чужих.
Грамотно организованный креативный процесс в графическом дизайне, выглядит следующим образом: на этапе постановки проблемы активно сознание, на этапе генерации творческой идеи — бессознательное, а отбором и проверкой правильности решения вновь занимается рациональное сознание. В процессе работы нам необходимо научиться задействовать по очереди то правое, то левое полушарие мозга, активизируя попеременно то логический, то творческий наш потенциал. Думаете сложно?
Очень сложно! И сложность состоит в том, что правое полушарие мозга, отвечающее за абстрактное мышление, за образы и впечатления, у нас спит, а просыпается, как это не забавно звучит, только во сне. Большую часть своей жизни мы проводим с подключённым левым полушарием, которое отвечает за всё конкретное и рациональное. Креативность же требует попеременного использования то правой, то левой половинки мозга. И этому нужно учиться.
Давно известно, что наилучшим образом творческие задачи в графическом дизайне, решаются при помощи коллективного мозгового штурма (англ. Brainstorming). Brainstorming, в первую очередь, решает количественную задачу , помогая “накидать” много сырых идей. Этот метод был изобретён ещё в конце 30-х годов американским рекламистом и копирайтером Алексом Осборном. Осборн, в частности, писал: “Количество, количество и ещё раз количество!». И добавлял: «Чем больше попыток, тем больше вероятность попадания в цель».
В рамках проводимых мной курсов и тренингов по дизайну, мне несколько раз приходилось организовывать и модерировать мозговые штурмы, и всякий раз результаты были 100% положительными. Но у этого инструмента есть один катастрофический минус: для того, чтобы организовать мозговой штурм вам нужна целая комната народа. А если вы фрилансер, или работая по найму – единственный дизайнер в конторе, то коллективный мозговой штурм – это, увы, не ваш случай.
Так как быть, как заставить свой мозг работать в режиме brainstorming при невозможности использовать синергию коллектива?
Дизайнеры фрилансеры создают какие то собственные ритуалы, которые помогают обеспечить этот самый бинарный режим работы мозга. Кому то нравится ходьба, я писал о креативной ходьбе чуть раньше, кому то – горячий душ, кому то даже удаётся задействовать творческий ресурсы мозга в моменты тонкого сна, во время пробуждения, кто то экспериментирует с медитацией, кто то фармакологией…
История цивилизованного человечества – это история открытий. И одно из вершинных достижений человеческой культуры – изобретение способа «как придумывать новое». Технологии придумывания объединяются общим термином “Креативные технологии”. Их много. Только для решения дизайнерских и рекламных задач, их существует не менее десяти. Сам я пользуюсь тремя, им же и обучаю своих учеников. Это:
метод создания принудительных связей интеллектуальная карта (Mind map) метод свободных ассоциаций (Mood Board)
Пересказывать их суть в рамках статьи не имеет особого смысла. Им нужно обучаться, и как говорил дедушка Ленин – “наисерьёзнейшим образом”. Для обучения этим технологиям я специально разработал 40-ка дневную онлайн школу. Подробнее о ней можно почитать ЗДЕСЬ, а посмотреть работы выпускников – ЗДЕСЬ.
А сегодня, я предложу вам выполнить несколько упражнений, которые помогают нащупать ту грань в вашем воображении, где заканчивается обыденное и банальное и где начинается новое и креативное.
Ну что, готовы?
Задание 1: Откройте толковый словарь, я пользуюсь Ожеговым, и наугад выберите два случайных слова. Просто ткните пальцем в любые страницы. Сопоставьте слова, попытайтесь найти между ними что-то их объединяющее. Придумайте безумную историю, в которой раскройте эту взаимосвязь. Придумайте заголовок для этой истории. Запишите историю, чтобы она уместилась на 1/3 страницы. Проделывайте это время от времени, приступая к новому проекту, чтобы «разогреть» воображение.
Задание 2: Назовите любой предмет, визуализируйте его в своем воображении, к примеру «ЛЫЖИ». Найдите 10 описательных прилагательных, органичных этому предмету: модные, дорогие, горные, детские и т.д . Готово? Теперь придумайте еще 10 прилагательных, которые абсолютно не подходят для описания «ЛЫЖ». Например: «обезжиренные», или «застенчивые»… Попробуйте. Обнаружите, что выполнить это задание не так уж и легко. Покопайтесь в своих восприятиях и найдите нужные слова. Слова оформите в виде списка.
Задание №3: Теперь немного порисуем. Всем нам известен символ несчастной любви. Это очень узнаваемое изображения сердечка, пронзённого стрелой. Иногда, для усиления месседжа, ещё дорисовывают капли крови, стекающие с наконечника стрелы. Вспомнили? Итак:
Придумайте и изобразите символы любви: крепкой, вечной, сильной, духовной, извращённой и какой то своей,личной (к черешне, к рыбалке и т.д.) В результате должно получиться 6 значков.
Рисуйте как можно проще, не пользуйтесь цветом, изображение должно быть чёрно-белым и линейным. В работе используйте маркер. Покажите работы друзьям. Смогут они расшифровать ваши визуальные высказывания? Все 6, или только 4, или 2? Если друзья расшифровали все 6 – вы большой молодец и я снимаю перед вами шляпу.
Ну а на сегодня всё. Светлой вам головы, делайте дизайн и подписывайтесь на мой канал вTelegram
Антропоморфные кошки, заколотые кинжалом лягушки, насекомые, танцующие в лунном свете, сюжеты слабо ассоциирующиеся с привычной Рождественской открыткой сегодня. Однако еще в 19-м веке в Британии, во времена королевы Виктории, не было ничего необычного в том, чтобы отправить по почте к Рождеству родственникам открытку с изображением мертвой синички, с эпитафией “Пусть твое Рождество будет радостным”…
Так называемый “Викторианский стиль” доминировал в полиграфическом дизайне не только Англии, но и Европы и России примерно с 20-хх годов XIX века до 1900 года, значительно дольше фактического царствования королевы Виктории. Это был один из последних больших “классических” стилей домодернистской эпохи. Викторианский стиль стал разгулом показного богатства. Расцветала и всячески поощрялась тяга к декорированию, основанному на классических формах, в первую очередь образцах живописи и декоративного искусства XVIII века. Суть Викторианской эстетики можно выразить словами одного искусствоведа, современника эпохи: “В маскараде – вся прелесть жизни!”. Брызги этой стилистики порой долетают и до нас в виде котиков, кроликов и розовощёких младенцев, которыми так изобилует Интернет.
Маскарадность и чудачества были характерны для времен королевы Виктории. Но откуда взялись эта странная рождественская иконография, и что она означает? Английские историки графического дизайна разводят руками, расписывая в том, что расшифровка смысла большинства этих открыток сейчас уже невозможна. Единственное, что доподлинно известно, что Рождество не праздновалось широко в начале 19-го века в Англии, в отличие от Европы и России, а привычная нам рождественская иконография, с румяным Сантой, оленями, санками и подарками, стала складываться лишь в самом конце 19-го века.
Если верить BBC, первая Рождественская открытка в Англии была выпущена в 1843 году, но стоила она довольно дорого для среднего англичанина. И в 1880 году соединённое Королевство взяло производство открыток под свой контроль и уже через год их произвели 11,5 миллионов штук. Естественно, сюжеты стали цензурироваться, вместо всякого «мракобесия и сатанизма», стали появляться иллюстрации более приличные празднику. Однако, по какой-то неясной причине, сюжеты открыток целенаправленно отстранялись от церкви, избегая изображения Божественного рождения и других Евангельских сюжетов и сцен, отдавая предпочтению фантазийным мотивам, порой, на наш современный взгляд, абсолютно бредовым.
Предлагаю вашему вниманию небольшую Рождественскую коллекцию из моих запасов.
Креативность — это навык мыслить нестандартно. Опираясь на него, мы проектируем товарный знак и логотип , создаем слоганы для рекламных кампаний, придумываем имена для продуктов, короче — участвуем в создание дополнительной ценности товара с тем, чтобы бизнес мог его дороже продать.
Грамотно организованный креативный процесс выглядит следующим образом: на этапе постановки проблемы активно сознание, на этапе генерации творческой идеи — бессознательное, а отбором и проверкой правильности решения вновь занимается рациональное сознание. В процессе работы нам необходимо научиться задействовать по очереди то правое, то левое полушарие мозга, активизируя попеременно то логический, то творческий наш потенциал. Думаете сложно?
Очень сложно! И сложность состоит в том, что правое полушарие нашего мозга, отвечающее за абстрактное мышление, за образы и впечатления, у нас спит, а просыпается, как это не забавно звучит, только во сне. Большую часть своей жизни мы проводим с подключённым левым полушарием, которое отвечает за всё конкретное и рациональное. Креативность же требует попеременного использования то правой, то левой половинки мозга.
“Навык креативности принадлежит к высокопрофессиональным навыкам и как любой высокопрофессиональный навык он тренируем. Так же немаловажной особенностью этого навыка является то, что в творческих профессиях он очень востребован”
Гонорары графического дизайнера с креативными навыками, могут отличаться от гонораров дизайнера-исполнителя в разы.
Существует много креативных технологий. Я знаю восемь, в проектировании пользуюсь – тремя. Это мозговой штурм, это интеллект-карта, технология Тони Бьюзена, и моя собственная методика – “принудительных связей”. В этом уроке я хочу предложить вам три упражнения, которыми пользуюсь сам и которые практикую со своими студентами. Они помогают нащупать ту грань в вашем воображении, где заканчивается обыденное и банальное и где начинается новое и креативное.
Сначала слегка разогреем воображение.
СЛУЧАЙНОЕ – НЕСЛУЧАЙНОЕ
Задание: Откройте толковый словарь, я пользуюсь Ожеговым, и наугад выберите два случайных слова. Просто ткните пальцем в любые страницы. Сопоставьте слова, попытайтесь найти между ними что-то их объединяющее. Придумайте безумную историю, в которой раскройте эту взаимосвязь. Придумайте заголовок для этой истории. Проделывайте это всякий раз, приступая к новому проекту, чтобы «разогреть» своё воображение.
ВОЛОСАТЫЙ ПИРОЖОК
Задание: Возьмите любой предмет, визуализируйте его в своем воображении, к примеру «джинсы». Найдите 10 описательных прилагательных, органичных этому предмету: модные, дорогие, синие, детские и т.д . Готово? Теперь придумайте еще 10 прилагательных, которые абсолютно не подходят для описания «джинсов». Попробуйте. Обнаружите, что выполнить это задание довольно сложно. Покопайтесь в своих чувствах и восприятиях и найдите нужные слова. Все слова оформите в виде списка.
МЕТОНИМИЯ, ЧТО ЗА ЗВЕРЬ?
Метонимия – это в коммуникативном дизайне способ означения, в рамках которого один предмет заменяется другим, или его фрагментом, при этом смысл сообщения остаётся неизменным. Так усики и чёлка Гитлера могут отсылать нас не только персонально к Адольфу Гитлеру, но и к теме фашизма в целом. А если чёлка заменяется котелком, то Гитлер превращается в Чарли Чаплина и вместе с этим изменяется тема. Теперь речь может идти об американском кинематографе в целом и комедийном в частности.
Задание: Придумайте, символ в виде предмета для таких киногероев, как: Терминатор, Джек Воробей, Вини Пух, Фродо Беггинс, Доктор Айболит, Карлсон, Барон Мюнхгаузен, Чапаев и т.д . Продолжите сами список персонажей, не записывая имени, но изображая предмет, доведите список до 20
ИНИЦИАЛ
Инициал – нарисованная, обычно в ручную, начальная буква главы, раздела или целой книги. Искусство инициала формировалось столетиями и освоить его за короткий урок не возможно, да и ни в этом наша задача. А задача наша в том, чтобы нарисовать начальную букву нашего имени и нарисовать её десятью разными способами. Уверяю вас, что на втором-третьем варианте вы исчерпаете ресурсы вашей оперативной памяти и забуксуете. Вот в этот самый момент, придётся подключить ваш подсознательный, интуитивный опыт, чтобы нарисовать оставшиеся 8. Задание сложное, для облегчения задачи посоветую пользоваться разными инструментами: капиллярной ручкой, фломастером, ширококонечным пером, кистью, всем, что имеется под рукой. Главное, чтобы ваши инициалы были абсолютно разными не только по толщине или характеру линии, но и по идее и способу стилизации.
ПРИНУДИТЕЛЬНОЕ СВЯЗЫВАНИЕ
Задание: Расчертите лист на три столбца. В первый впишите название предметов из офиса (скрепки, кнопки). Во второй – с кухни (миксеры, чайники, еда). В третий – предметы из гаража или мастерской (клещи, молотки, гвозди). Посмотрите внимательно на созданный вами список и попытайтесь «поженить» два предмета из разных групп, так, чтобы проявилась новая несуществующая, желательно забавная функция. Пример: микроволновка с телевизором в дверке для одновременного приготовления попкорна и просмотра сериалов и т.д. Созданный вами объект нужно нарисовать в виде скетча, умение рисовать особой роли не играет, главное, чтобы придуманный вами предмет визуализировался (мог быть изображен в принципе).
В последнее время, всё чаще стал натыкаться на нарядные статейки типа «10 наиболее модных приёмов в айдентике в наступающем, либо прошедшем году». Выглядит это как коллекции логотипов, отсортированных и сгруппированных по некоему формальному признаку: здесь – полупрозрачные градиентные плашки, а здесь псевдо объёмные формы, а здесь – пересекающиеся эллипсы – и всё это «в тренде, актуально и модно». Наверняка и вы, если интересуетесь айдентикой, такое встречали.
Выскажу суждение, что все эти «фаст фудные типологии» абсолютно бестолковы и по большому счёту вредны, особенно, для молодого, формирующегося дизайнерского сознания. Как я писал в своей недавней статье, знак – это в первую очередь явление информационного порядка и судить о его качествах, опираясь исключительно на формальные характеристики и признаки тоже, что судить о качестве книги по цвету корешка и весу.
Как же сформировать правильное отношение и критерии качественной оценки знака?
Начну с того, что знак, (некоторым привычнее слово «логотип») – это сложный объект, принадлежащей коммуникативной ситуации, служащий для передачи зашифрованного содержания и последующей его расшифровки получателем. Помните фильм про Штирлица? Сцену, где он, настроив своё шпионское радио на волну Москвы, записывает ряд цифр, а потом при помощи кода превращает их в письмо с приказом? Вот примерно похожий процесс происходит и в наших головах, когда мы сталкиваемся со знаком. Мы считываем информацию, расшифровываем и затем – помечаем её маркером «полезно – бесполезно». Если нам что-то помешало расшифровать её, мы выходим из контакта и стираем информацию о событии.
Знак – это в первую очередь – носитель некоего сообщения, месседжа, и только во вторую очередь – картинка, композиция, из «полупрозрачных градиентных плашек» (прошу не заподозрить меня в том, что я ненавистник градиентных плашек).
Среда, в которой живет и функционирует знак, называется визуально-информационной. Эта среда формируется и оживает при активном участии потребителей – поклонников того или иного знака и стоящего за ним бренда. Помимо того, что знак является средством передачи заданного сообщения, он еще является и средством установления непрерывного соединения, «коннекта с брендом», средством поддержания непрерывности информационного потока, где актуализируется причастность потребителя к тому или иному бренду (подробнее это раскрыто здесь )
Современная визуально-информационная среда способна переварить любой знак, хоть состоящий из полупрозрачных градиентных плашек, хоть из пересекающихся эллипсов, любого вида, цвета и конструкции. Единственное, что отторгается нашим мозгом – так это знаки, не наполненные смыслом, не несущие никакого месседжа. Происходит это в силу того обстоятельства, что бессодержательный знак, оценивается нами, как стереотипная часть реальности, как информационный шум. В этом случае, такой знак не способен соответствовать своей первичной функции сигнала (раздражителя) и элементарно не замечается, не запоминается и ни как не рефлексируется зрителем. Вспомните, вы, напрягаете мозг, когда видите пятно на асфальте, или на штанах случайного прохожего, вы пытаетесь его как то интерпретировать? Вот я именно об этом…
Уместен вопрос: а как «запихать» в знак этот пресловутый месседж, как сделать знак информационно наполненным, или, как говорят культурологи – «семантически нагруженным»?
Креативных технологий множество, лично мне известно около десятка, пользуюсь я тремя, им и обучаю . Один из наиболее часто используемых мной методов, называется «метод принудительных связей».Метод основан на установлении взаимоотношений между, на первый взгляд, не связанными друг с другом объектами или идеями.
Сначала мы создаем так называемые списки свободных метафор – это слова (существительные, прилагательные, глаголы действия) которые рождаются у нас в процессе размышления над темой проекта. Чем больше метафор родилось в нашей голове – тем небанальней будет результат. Замечено, что первые 3-4 метафоры, которые выдаёт наш мозг – 100% тошнотворная банальность, а что-то оригинальное рождается лишь на 9-10 «вбрасывании». Все родившиеся слова записываем.
Далее, берём одно из записанных нами слов, а другое выбирается совершенно произвольно из нашего списка. Мы устанавливаем связь сознательно выбранного слова со словом, выбранным произвольно. То, что я называю «женим ужа с ежом». Полученный «гибрид» мы пытаемся визуализировать в виде скетча. Если продукт «принуждения» ни как не визуализируется (мы не можем представить его в виде материального объекта и нарисовать), двигаемся дальше по нашему списку.
Ниже приведены примеры знаков, созданных, как раз с использованием креативной технологии «метода принудительных связей».
Не забыть сказать, что описанная мной креативная технология абсолютно применима и в других видах проектной деятельности. «Знаковость», пишет профессор Серов С.И, присуща практически всем видам коммерческих искусств в XXI веке. По образу и подобию знака создаются плакаты, принципам знакообразования подчиняется современная фотография и кинематограф, но графический дизайн, как профессия, как никакая другая, формируется именно вокруг профессионального навыка проектирования знака.
Много лет назад, а точнее 15, на меня вышел очень крупный заказчик, пожелавший, чтобы я разработал ему фирменный стиль и рекламную кампанию для его ночного клуба. Я ударил с ним по рукам по поводу цены и сроков, но позже узнал, что у клуба нет имени и заказчик, договариваясь со мной о работах, был абсолютно уверен в том, что разработка имени входит в пакет моих дизайнерских услуг. Такой хитрый, а может неопытный заказчик…Тогда я по молодости и неопытности согласился, что нейминг будет от меня заказчику бесплатным бонусом и засел за сочинение имени. Подумаешь, дел на три дня, придумать название для кабака, размышлял я… Брался я за это дело бодро первый раз и не представлял всех сложностей с которыми столкнусь. Однако, все эти проявляющиеся в процессе работ сложности в конечном итоге и задушили проект целиком. На тридцатом предложенном мной и не принятом заказчиком варианте имени, я принял решение выйти из проекта, что называется – «ни солоно хлебамши», оставив заказчика без фирменного стиля, а себя без денег. После этой ситуации, я решил серьёзнее заняться теорией бренд-нейминга, почитать переводные книжки, пообщаться с друзьями филологами, как то “подкачаться”. На сегодняшний день в моём творческом портфолио более двух десятков имён компаний и продуктов, которые разработаны мной самостоятельно и в творческом сотрудничестве. Это не много, но с другой стороны, нейминг – это не моя профессия, а скорее дополнительный бонусный скилл дизайнера-графика. В этой своей статье, я хочу поделиться с вами некоторыми соображениями по проблеме бренд-нейминга . Дизайнеру эта информация может быть полезной в следствие того, что и имя и логотип – суть знаки, где один вербальный, другой – визуальный, подчиняющиеся единым законам «знакосферы» (о ней я писал в своей предыдущей статье) и одинаково рефлексируемые потребителем.
Начну с того, что выбор имени компании или продукта – дело более чем серьёзное. Возможно, при наличие удачной бизнес идеи и достаточного количества инвестированных средств, бизнес выживет даже будучи безымянным, однако, впоследствии, эта самая безымянность будет оттягивать на себя все больше ресурсов, которые будут тратиться на поддержание уровня осведомлённости целевой аудитории, на удержании в ее памяти информации о том, что именно эта услуга осуществляется именно этой фирмой с неадекватным, или отсутствующим именем.
Из моего опыта, самая большая сложность в процессе создания имени, возникает в первую очередь из за необходимости как можно точнее перевести потребительские характеристики продукта на язык образов и метафор, и невозможности сделать это без потери информации о продукте. Столкнувшись с этой сложностью, естественным образом возникает соблазн, отказаться от метафоричности и образности и «слепить» имя непосредственно из потребительских свойств продукта: Банк «Кредитный», одеколон «Ароматный», пельмени «Мясные» и т.д. Однако на субъективно-оценочном уровне, любой из нас почувствует — фокус не сработает и в первую очередь потому, что потребительскую ценность, не возможно описать одним универсальным свойством продукта. Банк «Кредитный» не сможет в своих обещаниях ограничиться темой кредита, ему необходимо подпитывать в клиенте надежду на удовлетворение потребностей более высокого порядка. Например: помочь осуществить безопасную модель жизни, дать ощущение принадлежности к какой-то конкретной социальной группе, и т.д. и т.п., до самой верхушки пресловутой «Пирамиды Маслоу».
Профессиональные технологии разработки словесных знаков опираются как на природные способности человека, так и на научные методики, позволяющие извлекать образы и метафоры из недр подсознания. Важно отметить, что способность к этому виду творческой деятельности является с одной стороны — природной способностью избранных, талантом редким, как абсолютный слух, с другой стороны — продуктом вполне рациональных, наукообразных действий. Именно на границе рационального и фантазийного рождается эффективный словесный знак. Эффективный, в первую очередь, исходя из критериев его способности оправдывать брендовую наценку на товар в глазах покупателя.
Теперь о бренд-нейминге с точки зрения творчества. Любой вид творчества как форма интеллектуальной деятельности выглядит следующим образом: на этапе постановки проблемы активно сознание, на этапе решения — бессознательное, а отбором и проверкой правильности решения вновь занимается рациональное сознание. В процессе работы нам необходимо научиться задействовать по очереди то правое, то левое полушарие мозга, активизируя попеременно то логический, то творческий наш потенциал. Думаете сложно? Некоторым техникам «игр разума» я обучаю на своих тренингах, вроде пока всё нормально, ни у кого крыша не съехала…
Помимо природной предрасположенности, «креативного слуха», профессиональная разработка имён предполагает знания инструментов анализа и оценки в области знаково-коммуникационных систем. Только чётко представляя, как связаны язык и сознание, можно прогнозировать успех или не успех того или иного брендингово проекта. Дело в том, что являясь объективно-субъективным образованием, знак, в том числе и словесный, не существует сам по себе, он функционирует как звено коммуникативной цепочки: производитель – реальность – социокультурная традиция — потребитель. Процесс передачи информации без потерь и искажений, возможен лишь в том случае, когда все элементы этой системы объединены прямыми и обратными связями. Разрыв любого из звеньев приводит к разрушению канала связи, коммуникации «я говорю – ты понимаешь». Чтобы процесс передачи информации прошел успешно, необходимо учитывать ряд условий:
СОЦИО-КУЛЬТУРНЫЙ КОД
Потребитель является носителем определенного множества социо–культурных кодов, которые отвечают за его способность к дешифровке знака. В одном культурном контексте знак может оказаться ничего не говорящим, в другом наполненным смыслом. Способность знака напрямую передавать информацию зависит от контекста, с которым он вступает во взаимодействие. Наглядный пример приводит Ю.М. Лотман в своих лекциях по семиотике: «Голый человек в бане не равен голому человеку на улице». В данном случае под «баней» и «улицей» подразумевается социо–культурный контекст.
Традиционно, сложность представляет собой внедрение в русскоязычную среду иноязычных, импортных словесных знаков. Так произошло с брендами «Wash and go» (шампунь) и «Pedigree» (корм для кошек и собак). В народе сразу родились мемы о моющем средстве, способствующем появлению вшей и некоем производителе корма по имени Педик. Так работает наше беспощадно-ироничное сознание. Вывод – словесный знак не должен быть «внекультурным» по отношению к аудитории, для которой предназначается. В случае, когда смысл знака скрыт чужеродным культурным кодом, у потребителя могут возникнуть звукоподражательные ассоциации, обычно ироничные, иногда эротические, иногда – даже порнографические. При затемненном, не прочитываемом смысле, звукоподражание является единственной зацепкой для интерпретации имени.
ПОРОЖДАЮЩИЕ СПОСОБНОСТИ СЛОВЕСНОГО ЗНАКА
Чем больше культурно – смысловых ассоциаций способно породить имя, тем шире его смысловое поле, тем шире потенциальный круг субъектов, способных ощутить себя причастным к имени бренда, обнаружить в своем личном «багаже» способы его расшифровки. Назовем это свойство – порождающей способностью имени. Именно от этого зависит способность имени бренда входить в разные контексты, и в конечном итоге – его способность на осуществление коммуникации со своей целевой аудиторией во всем её разнообразии. Имя с полным основанием можно назвать удачным, если его информационная емкость имеет как минимум 2 смысловых слоя.
Приведу пример из нашей студийной практики, данный пример интересен именно как образец словесного знака, с широким смысловым полем, что и составляет его главную ценность :
«Аптеки Farmani» (фрагмент бренд бука): Главным в имени бренда «Фармани» является игровой момент, оно разложимо на прочитываемые элементы, мы ощущаем как оно «сделано». Его составляющие: «Армани», «фарма» и «мани». Перед нами уже не просто аптека, а аптека с намеком на элитарность, пунктиром намеченную эксклюзивность. В ней покупают лекарства те, кто с пиететом относится к мировым брендам, и у кого есть «мани» (англ. «money»). «Фармани» – модное, респектабельное пространство, где покупатель чувствует себя причастным к знаковым трендам современности. «Фармани» — это аптека-бутик, где обслуживание на высшем уровне, а товар только брендовый.
СТЕРТОСТЬ ЗНАКА
Лингвистика довольно давно оперирует понятием «стертого» знака. Как «стертые», определяются словесные знаки, утратившие актуальность, свежесть, способность апеллировать к субъективным ассоциациям. «Стертые» знаки не обладают креативным потенциалом, скорее автоматически указывают на то, что обозначают. Ресторан «Центральный», вклад «Накопительный», водка «Русская». Так, к примеру, функционируют названия государственных учреждений. Творчество, игровые интерпретации в этом случае не нужны. Стертый знак не способен возбудить «аппетит» зрителя, породить ассоциации. Сознание зрителя как бы скользит мимо него, причисляя его к стереотипной части реальности. Ленивый мозг «экономит» энергию, предпочитая расходовать ее на освоение нового .
Стертое имя проигрывает в марочной войне даже не вступив в неё. «Британские ученые»))) экспериментально установили, что активный житель мегаполиса в среднем за сутки через свои органы слуха и зрения подвергается нескольким тысячам рекламных атак. Между тем, участвующие в эксперименте джентльмены из тысяч рекламных сообщений запоминали одно, от силы – два. Окружающая нас российская аудиовизуальная действительность не менее агрессивна. Не требует доказательств, что у стертого имени мало шансов «зацепиться» за сознание потенциального покупателя, не говоря уже о том, чтобы побудить его к каким либо полезным действиям.
Подводя итог, укажу еще раз на те признаки, которые характеризуют имя бренда, как идеальное, либо наоборот:
Имя бренда должно быть креативным. Креативность имени — его способность порождать широкое поле субъективных ассоциаций, обеспечивающих «подключение» большего круга потребителей, ощущающих, что имя предназначено для них.
Имя не должно быть «стертым». Сознание потребителя скользит мимо стертого имени бренда, автоматически причисляя его к стереотипной части реальности. То, что хорошо известно и не несет нового, внимания не привлекает и не возбуждает.
Имя не должно выпадать из социо–культурного контекста, т.е. ни одна из групп потенциальных потребителей не должна прочитывать его как вне культурное.
Имя должно быть фонетически привлекательным, выговариваемым.
Засуньте в рот конфету и несколько раз произнесите придуманное вами имя по телефону другу. Если он правильно его расслышал и воспроизвёл – вы молодец, а если смог угадать, чем занимается компания – вы молодец вдвойне, а если вы наберёте придуманное вами имя в Google и не найдёте его на первых трёх страницах раздач – это означает, что бренд-нейминг ваше призвание. Творческих узбеков!
Недавняя статья об истории и типологии торговых знаков – читатьЗДЕСЬ
«Ярчайшая звезда молодого московского дизайна» – так говорят о сегодняшнем герое нашего интервью. «Его имя стало нарицательным для яркого, вырви глаз, дизайна». Это имя – Протей Темен.
«Строго говоря, это больше, чем дизайн, ведь, работая на заказ, он диктует собственные решения и вряд ли может иначе. Поэтому и специализация у него соответствующая – клубы, концерты, веселье. Зато уж там для него нет ничего невозможного», – пишет о нем модный иллюстратор Виктор Меламед.
Фото с сайта автора http://proteytemen.com/
В России дизайнер вообще больше чем дизайнер. Это на Западе он может, не задумываясь, спокойно опираться на культурную и историческую традицию. А у нас дизайнер должен не только решать конкретную задачу, но и растапливать вокруг каждого своего проекта толщу вечной культурной мерзлоты, не приспособленной и равнодушной к красоте и удобству повседневной человеческой жизни.
Один из проектов Протея Темена буквально был сделан для условий вечной мерзлоты. Это серия огромных морозоустойчивых баннеров для прикрытия облупленных брандмауэров в Норильске, столице Заполярья. Они скрашивали жизнь местных жителей в долгие, депрессивные полярные ночи, поднимали им настроение. Разве могли они там быть другими, не яркими и не веселыми?
Впервые я увидел пару его плакатов на Отборочном комитете «Золотой пчелы 6» в 2004 году. Ему тогда было 20. Он еще приходил к нам в ВАШГД и, я помню, выглядел тогда как готический панк-металлист, маньяк-убийца, косящий под Мэрилина Мэнсона. Плакаты же его были довольно спокойные, традиционные – метафоры в духе польской школы, легко поддающиеся пересказу. Таким же был и плакат в акции, посвященной 20-летию Чернобыля: нога выбивает опору из-под земного шара, водруженного на пирамиду из кита, черепахи и слона. Потом он увлекся поп-артом и абстракционизмом, нашел свой узнаваемый стиль, оригинальный и острый, иногда действительно «вырви глаз». Но при этом имидж его стал, наоборот, вполне скромным и добропорядочным. «Это как-то связано между собой?» – спрашиваю я Протея.
«Когда я начинал, – отвечает он, – мне казалось, что метафора – это такой ключ к успеху. Спустя несколько лет я понял, что это глупость. Теперь метафоры типа «человек как бомба» я на дух не переношу, считаю вялыми. Ну а про костюм – это все трансформации времени. Никогда не делал из имиджа культа или какого-то расчета, так что изменения желаний не отслеживаю, но и не игнорирую. Все равно круче художников из Нью-Йорка 60-80-х по образу никого нет. Важно, чтобы было лет сорок, и морщинки, когда поговорить есть о чем».
Несколько лет он не сходит с профессиональной авансцены, оставаясь одним из самых интересных и ярких визуальных ньюс-мейкеров в нашем графическом дизайне. Он уже выступает с лекциями и мастер-классами, убеждает всех, что с помощью дизайна человек может познать добро и зло, что дизайн способен сделать нашу жизнь более красивой и счастливой.
Он родился в Москве, ходил в художественные школы, поучился немного на художественно-постановочном факультете в Гуманитарном институте телевидения и радио, затем еще немного в Международном институте рекламы. Потом стал арт-директором и лицом студии «Zunge Design», где проработал семь лет, занимаясь, в основном, клубной графикой, концертной, фестивальной афишей, корпоративной айдентикой и оформлением клубных пространств. В 2009-м совместно с Дмитрием Кавко основал художественную группу «Крови». Его работы участвовали в выставках на Кубе и во Франции, в Болгарии, Германии, Греции, Испании, Италии, Польше, США. Персональные выставки в составе группы «Крови» проходили в Москве, Новосибирске, Бордо…
Но продолжим, пожалуй, задавать ему вопросы.
Как в твоей жизни появился графический дизайн?
Если считать с самого первого заказа, то это произошло по протекции моего папы. Мне тогда было 14. Папа считал, раз человек умеет пользоваться Фотошопом, он должен быть при деле, оформлять его книжки. Так я начал делать обложки книг о домашних рыбах. Спустя три года я листал журнал «Как», и меня зацепили работы «Ostengruppe». Это стало каким-то переломным моментом в выборе профессии.
Кого ты мог бы назвать своими учителями?
Как я уже сказал, наибольшее влияние вначале на меня оказали Остены. Когда меня взяли в «Zunge Design», Гурон был там частым гостем. Его комментарии были всегда тактичны, но метки.
Потом Интернет. Я начал учиться на сайтах разных, приятных мне по духу людей. Могу сказать еще, что Дима Кавко, мой прекрасный друг, сам того не зная, заставляет меня двигаться дальше.
Видишь ли ты в своей творческой судьбе какие-то этапы, логику?
Осмысленность и постепенность не мой конек. Раза четыре голова переключалась так, что я по нескольку месяцев не мог работать. Осознавал, что все, что я делаю – полное дерьмо. Спустя какое-то время вырисовалась логика, сама собой. От чисто векторной графики к псевдо-польской, потом пошел в линогравюру, ее резко сменили мексиканско-старорусские геометрические узоры, после чего уже начал мять и геометрию. Сейчас модернизм вытравливаю щелочью.
Какие свои работы ты считаешь сегодня самыми важными для себя?
Определенно, важным этапом стал видеопроект «Passion». Он кристаллизовал то ощущение, которое томилось долгое время внутри. По причине своей видео-сущности он сильно свдинул мое восприятие и внутри поля статичной графики. У меня вообще как-то так получается: делаю год, потом ломается все, ничего не понимаю. Проходит месяц-два, появляется из воздуха проект, который внутри себя как будто сам несет зерно изменения. Тут важно не дать ему засохнуть, полить его вовремя, на солнце выставить, если говорить образно. Такими же этапными проектами были клуб «Культ», «Добротаризм», «Un Sedicesimo». Каждый раз моя маленькая новая эпоха. Интересно наблюдать, как всплывает забытый опыт, и приемчики, которые казались глупыми, отлично врастают в дело нового дня.
Как бы ты мог описать сегодня свое творческое кредо?
Кредо – слово не из моего лексикона. Я все время что-то меняю и передумываю. Не созрел еще для манифестов. Мне интересно делать все, что может быть привязано к абстрактной графике.
А видишь ли ты логику в развитии отечественного дизайна?
Смотря какие годы брать. Мне очевидно, что в 80-90-е был упущен важнейший кусок. А дальше пошел нахлест рынка, который и сейчас продолжает сегментировать потоки. Думаю, что развитие профессиональной среды – всего лишь проекция экономических и социальных изменений. Сейчас стало по-среднему лучше. Но потерялась личностность. Пересматриваю картинки 90-х и ностальгирую. Приятно видеть, что в плане вэб-разработок и интерфейсов мы делаем Запад. Но обидно, что дигитальное поле в полиграфии не добирает в мастерах. Ну и в бумагу уже не верю. В ней остался только процесс и история.
Как ты ощущаешь свое место в этом процессе?
Трогающий наблюдатель. Если есть возможность потрогать – делаю это. Но обычные правила игры в русский коммерческий дизайн мне совершенно неинтересны. Я и личные проекты делаю как художник, и заказной дизайн так же. Два поля легко пересекаются. Но, как в анекдоте – «всего одна цифра, а какая разница».
Какие черты русского дизайна ты считаешь перспективными, достойными развития?
Интерфейсы. Имиджевая графика. Ну а самое главное – эмоциональность и лирика. Но на рынок это не пускают практически. Стоит в лоу-паблише искать, да среди художников, связанных с фэшн-тусовкой.
Какой ты видишь роль графического дизайна?
Это образование. Насильственное, насаждаемое просвещение. Это битва воинов эстетики, где каждый молится своему богу, жертвуя время, но их стрелы все равно попадают в глаза не противнику, а случайным зрителям, которые, спасаясь от войны парадигм, бьются друг с другом лбами и падают, теряя сознание от мнимого переизбытка того, что мы, как представители профессии, еще не готовы им предложить в достаточном объеме.
Как графический дизайн связан с другими творческими областями, с другими видами дизайна? Изменилась ли эта роль в последнее время?
Как минимум, он стал доступнее и распространеннее. Если посмотреть на СМИ, дизайн почти везде находится в разделе «Art/Design». Для масс дизайн – это такая прикольная штучка. Аналог смешных картинок из Интернета. Это городское развлечение для масс. Профессионально он остался на своем месте – при проектировании объектов или графики все равно позовут того, кто умеет, если мы говорим о стоящем проекте.
Что ты думаешь по поводу журналов и книг на айпадах? Как вообще ты относишься к «ожившей» графике, образам и буквам на экране?
Я люблю все это, айпад купил в первом потоке, смотрю на нем красоту. Это вне возможностей конкуренции с ним обычного дизайна. Все, конечно, стабилизируется, найдет свое место, но факт – статичное может быть принесено на экран, а обратно никак не выйдет.
Кто твои ньюсмейкеры? Какие источники информации ты считаешь авторитетными?
Вот буквально недели две назад понял, что мой последний профессиональный оплот в айдентике – BrandNew. Underconsideration стал просматривать лишь раз в месяц. Мое поле информации – цифромасса. Имена авторов картинок, что я движением курсора сохраняю, мне даже неизвестны, и искать их не вижу смысла. Авторитетов нет, мне вообще кажется, что теперь проще без них – подключился к эстетически или тематически приятному потоку и идешь с ним. Год назад был с десяток сайтов для ежедневного прочтения, но сейчас скучно с ними. Чувствую, время уходит, и надо делать, а не смотреть.
Каковы, на твой взгляд, актуальные тенденции в графическом дизайне?
Тут такое дело, я мало верю в тенденции. Но верю в разные рынки и сферы коммуникации. Если следить по ним, то за последнее время они все остались как были: нью-агли, фэшн-люкс, молодая энергичная компания, как-будто-сам-сделал. Только теперь все хотят быть трансформируемыми и современными через это. Но и этой истории уже лет пять. Жду нового.
Какие молодые имена в российском графическом дизайне ты мог бы назвать?
Я люблю своих парней: Диму Кавко, ребят из группы «Sila», Тимура Ахметова. Они не то, чтобы только что появились, мы все идем давно в общем потоке. Но люблю их.
Достаточно давно ты стал выступать с лекциями и мастер-классами. Что, по твоему, самое важное в дизайнерском образовании?
Так давно, что свою первую лекцию я прочитал лет в 19. Что я мог тогда рассказать, не знаю. Но сейчас мне все меньше хочется читать для аудиторий, все больше интима. Думаю, в дизайн-образовании важна комплексность. Надо знать много всего, чтобы даже если сам не можешь сделать, то понимал, куда можно пойти и кого просить.
Что бы ты хотел пожелать студентам, молодым дизайнерам?
Чтобы они искали гармонию между коммерцией и экспрессивным «я – автор». Именно в поле молодого дизайна я сейчас четко вижу эту границу, это люди совершенно разных мировоззрений. А хочется не полярности, а мультикультурности.
Места пустого у нас полно, чтобы спокойно работать в своей нише. Можно даже начать понравившееся копировать, от этого отталкиваться, все равно будет по-своему. У нас славянская ментальность, она может побороть любой стиль своей внутренней брутальностью.
Сергей Серов. Первая публикация – INTERNI. – 2012.– №6
Дерзкий ниспровергатель авторитетов еще сравнительно недавно был студентом. Теперь он сам авторитет для многих молодых дизайнеров, которые восхищаются его работами, эпатирующими публику. Несколько лет назад он окончил Высшую академическую школу графического дизайна. Попал на работу в дизайн-студию своей мечты, легендарную «Ostengruppe».
Вместе с ней получил Премию инновационного дизайна и другие награды, стал известным плакатистом, его работы успели побывать на выставках во многих странах. Неожиданно для всех он вышел из состава звездной московской команды, заявив, что хочет быть художником. Разочаровался в дизайне.
Тем не менее, продолжает им заниматься. Правда, называет это «антидизайном». Продолжает завоевывать дизайнерские награды. Например, он был удостоен Бронзовой медали на респектабельном конкурсе «European Design Аwards». Продолжает участвовать и в дизайнерских акциях, например, в плакатной акции «Родченко 120» или в плакатной акции в связи с 20-летием Международного фестиваля плаката в Шомоне, в которую были приглашены двадцать лучших дизайнеров со всего света.
Интервью с Дмитрием Кавко сделала Александра Новоженова, тоже моя бывшая студентка. Она училась в мастерской Юрия Гулитова, на втором курсе поступила параллельно на искусствоведение в Московский университет. Защищала дипломы и в ВАШГД и в МГУ. Так и продолжает – одновременно с занятиями графическим дизайном работает редактором в «Арт-хронике» и обозревателем выставок в «Афише». Она попыталась разобраться в том, почему и насколько Дмитрий Кавко разочаровался в дизайне (Сергей Серов).
Насколько жестоко тебя разочаровал дизайн?
Сказать «жестоко» – значило бы, что я страдаю. Но я не страдаю, мне кажется, что это процесс освобождения. Странно – столько лет любил дизайн, а теперь перестал. Я пятнадцать лет день и ночь этим занимался. Хотел стать профессиональным человеком, известным, чтобы у меня книжка вышла. Я верил в дизайн и думал, что прекраснее ничего нет. Да, наверное, я все же разочарован, потому что сначала я был очарован.
У тебя были какие-то иллюзии, когда ты учился, и они развеялись, когда ты вышел из школы?
Нет, потому что до школы я работал. Но я знаю, что такой конфликт существует. В ВАШГД преподают дизайн как идеальное искусство на примере идеальных людей. Я очаровывался там каждым преподавателем. И поскольку очаровывался, пытался повторять. Например, за Чайкой. И в итоге я начал делать невероятно скучно. Чайка учил, каким должен быть настоящий дизайн – чистым, знаковым. Где весь хаос мира приводится к понятной системе. А меня все это приводило к чему-то неживому. Там не было меня – только представление о том, каким должен быть хороший дизайн с точки зрения Чайки. Тем не менее, это было полезно. Я ведь хотел изменить себя – свою провинциальность, отношение к профессии…
Потом у меня был сбой на Логвине. Он мне тяжело давался. Все остальное я еще как-то мог – рисовать, значки делать. А вот что касается абстрактных идей, меня клинило абсолютно. Логвин хотел получить результат через десять минут – и я был в каком-то ужасе! Стоял рядом, смотрел на его череп и думал, что я, в принципе, смогу научиться правильным вещам, чистенько всё делать – но придумывать что-то удивительное и свое, наверное, не научусь никогда…
И в какой-то момент я понял, что интереснее смотреть за студентами. У нас была сильная группа, и мы все конкурировали, друг у друга учились. Я ходил на все просмотры, смотрел, кто что делает на других курсах. Я помню и твои работы, они мне очень понравились в какой-то момент. Я понял, что в системе могут быть ошибки. У тебя был настрой не по правилам делать – мне это было очень симпатично.
Ты сильно нервничал, когда начал работать в «Ostengruppe»?
Поначалу конечно. Я не обладал автоматическим умением делать любой дизайн быстро. Ощущение растерянности присутствовало особенно с плакатами…
Плакаты ты стал делать, благодаря Остенам?
Я начинал еще, когда жил в Перми, но там мне удалось сделать лишь плаката три-четыре. Плакат – это ведь заказная история. А в «Ostengruppe» все было поставлено на поток, плакаты заказывались каждый месяц по нескольку штук. Но я не сразу их начал делать, год, наверное, работал без плакатов. Поначалу я не понимал – что нужно, чтобы получился красивый лист, который был бы похож на плакат. Когда я делал там свой первый плакат, вокруг меня сидело три человека. И они в моем файле сами копались. А я был в полной прострации, не мог говорить и двигаться. Но уже на втором или, скорее, на третьем плакате – это был плакат «12 самураев» – почувствовал себя нормально. Это был первый опыт, когда я получил удовольствие от дизайна. Я понимал, что ребята из «Ostengruppe» занимаются этим давно, у них на все есть готовые формулы. Мне же хотелось быть особенным – быть Кавко, придумать свои правила. Я назвал это «антиплакат». К работе над «12 самураев» я привлек двенадцать человек – иллюстрации делали все, включая нашего секретаря.
А потом ты стал делать плакаты все лучше и лучше. Конечно, часть из них была очень похожа на Остенов, но часть – уже нет. Ты поймал ощущение, что, делая плакат, надо каждый раз изобретать совершенно новый процесс?
Да, это была такая задача – я хотел каждый раз сделать что-то новое, такое, что нельзя придумать в голове. Я считал, что плакат удался, когда я сделал небольшое открытие. Все было построено на случае.
Получается, главное было найти новый процесс делания – исказить программу, препарировать фильтр? Обычно создается иллюзия, что вещь сделана не в компьютерной программе, а спущена к нам с небес. А ты показываешь, что она сделана в программе, у которой есть своя логика.
Точка отсчета может быть любой. У меня был период, когда мне нравилось копаться в программах – но это не главное. Конечно, у каждой технологии есть свой след. В Фотошопе или Иллюстраторе след сложно найти. Они выстраивают идеальные картинки, без царапин. А я люблю фактуру. Хорошо, когда удается ее показать – тогда есть жизнь. Я не умею управлять картинками без следов – там не за что зацепиться.
Но ты начал обращаться с программами иронично. Еще несколько лет назад это мало кто делал.
Ироничность это общее ощущение времени.
В чем проблема у людей, которые хотят делать хороший дизайн?
Нельзя относиться к дизайну серьезно и нельзя на нем замыкаться. Я считаю, что я делаю хороший дизайн. Делал. А чего? Хороший же. Мне нравится. У каждого свое понимание хорошего дизайна.
А как ты понял, что для того, чтобы делать хороший дизайн, нужно делать его плохо?
Не думаю, что это я открыл. В этом смысле на меня сильно повлиял Кричевский. Он обращал внимание на такие истории, которые, в общем-то, не считались хорошими. Особенно эта его книжка про советские обложки, я потом подарил ее Мартину Вудтли. Там было много текстов, написанных с любовью про дизайн, что большая редкость. Почти никто не пишет у нас про дизайн, и тем более с таким отношением – очень трепетным.
Эта книга была построена на том, что не было раскручено. Есть масса литературы о конструктивизме с одними и теми же картинками Родченко и Стенбергов. А Кричевский показал другие вещи, они были очень странные. И я понял, что официальный взгляд на дизайн мало что не дает. Ты не можешь ничего там украсть. На протяжении всей учебы тебе показывают одни и те же работы одних и тех же авторов. Нам описывали некую концепцию дизайна, и было ощущение, что это и есть его суть. Но это же только один из взглядов. Нам показывали всего несколько процентов из того, что существует в мире. В какой-то момент мне стало страшно. Я смотрю одно и тоже, стараюсь что-то подсмотреть, а это бесполезно. И я стал сам выискивать картинки и авторов. Мне важнее даже не работы, а именно сам автор, поэтому я покупаю не сборники, а монографии. Когда ты видишь путь, как человек мыслит – это гораздо интереснее.
Но, кроме этого, ты смотришь на странные формы графической жизни – фотожабы, обложки бульварных романов, вывески…
Раньше мне было очень некомфортно в Москве. Мне казалось, что я живу в кошмарном городе и кошмарной стране, что все вокруг меня страшное, непрофессиональное, все эти вывески, реклама. Я же всегда библиотекой жил, смотрел на польский, голландский, японский дизайн – недостижимые рубежи. Мне хотелось попасть на соседнюю страницу, чтобы мир сказал – да, мы его теперь знаем, он делает так же хорошо, как японцы. И когда я выходил на улицу, я не смотрел по сторонам, чтобы не раздражаться. Но в какой-то момент я понял, что единственный способ с этим справиться – это полюбить. И мгновенно пришла мысль, что я живу в уникальное, удивительное время – больше такой страны с такой рекламой, маразмом и гениальностью – нет. И что если я не буду этим заниматься, все это собирать и через себя пропускать – я потеряю ценный материал. Сначала это было способом выживания, а потом стало сильнейшим источником вдохновения.
Когда ты перестаешь отторгать эту стихию брутального дизайна, ты начинаешь чувствовать с ней родство?
Это же психологическая история. Ты либо принимаешь свой род, своих родителей, страну – либо ты живешь в иллюзии и думаешь, что ты такой прекрасный и утонченный, грезишь о доме на берегу моря, а живешь при этом в Бибирево. И у тебя страшный конфликт. А как только ты признаешь, что ты из простой рабочей семьи и при этом хочешь стать художником, то становится спокойно. Это принятие. Трезвое отношение. Например, я вот знаю, что я толстый, но я себя люблю.
И «плохой» дизайн начинает давать тебе силы вместо того чтобы расстраивать?
Дизайн это же часть рекламы. Язык рекламы всегда очень позитивный. В рекламе только хорошее настроение, в ней не может быть трагедии, сомнений. И в дизайне эмоции отсутствуют. Я стал думать, как будет выглядеть дизайн, если включить в него то, что из него исключено. Это же фашизм – уничтожать или загонять в гетто все, что уродливо. Моя акция «The best of the best of the best of logo design» – про самый уродливый лого-дизайн – как раз в защиту гетто.
Когда ты любишь «плохой» дизайн, ты все равно продолжаешь нуждаться в заказчике. Но теперь ты должен изобрести условия, в которых человек все равно примет твой «плохой» дизайн. И ты придумал делать дизайн задешево или даже бесплатно.
Да, я нашел способ не выходить за рамки процесса дизайна, то есть когда есть заказчик и есть реальная задача, но при этом делать все, что хочу. Я понял, что дело в деньгах.
Гениальное открытие.
Я понял, что за тысячу рублей я могу делать все что угодно и иметь заказчиков. Это был эксперимент – я ушел тогда из студии и начал думать, как я должен сформулировать себя для этой профессии. Я не был уверен, есть ли у меня право на это, как к этому отнесется сообщество? Могу ли я демпинговать? Ведь дизайнеры очень чутки к гонорарам. Важно, сколько ты стоишь, сколько берет за работу твой коллега.
Был даже небольшой скандал с Логвиным?
Ему заказчик сказал, что вон Кавко берет 1000 рублей, а ты фигли столько берешь? Я тогда нуждался в деньгах, понимал, что они очень важны, мне не хотелось кому-то испортить жизнь. Поэтому буквально за минуту я решил прекратить эту акцию. И придумал новый проект – делать логотипы за бутылку. Это была акция «Виски с колой». Я понял, что все претензии это глупости, и я не могу никому помешать.
Там еще был фактор скорости…
Да, все делалось за один день. И была 100% предоплата. Я отправлял файл заказчику и все, он не имел права высказывать свое мнение по поводу моей работы.
Еще один способ получать удовольствие от дизайна?
Акция проводилась через Живой Журнал – блоги. Это была новая история. Мне нравилось общаться с незнакомой аудиторией. Я писал, отвечал на комментарии – у меня появилось много знакомых.
Таким образом, процесс заказа и производства дизайна ты сделал столь же важным, как и результат. Ведь обычно обсуждается лишь картинка, и никто не думает, что результат зависит от условий производства.
В акции «Штука за штуку» мне еще очень нравилось заказчику отдавать в качестве результата логотип, напечатанный на тысячерублевой купюре. Я сканировал купюру, которую получал в качестве предоплаты, и накладывал логотип. Раньше я не любил делать логотипы – думал, что это мертвый жанр. Но я попробовал его раскачать, и оказалось, что жанр – это условность. По отношению к идеям, к формотворчеству в нем есть такая же свобода как в любом искусстве.
А потом у тебя была уличная выставка из объявлений…
«The best of the best» – самый плохой дизайн.
Выставки дизайна это вообще проблема. Во-первых, они интересуют только профессионалов, во-вторых, проводятся обычно во второсортных галереях. Это как выставки шуб.
Вот поэтому я сделал выставку на улице. Я обсуждал выставку с ММСИ, но для меня это было долго – проектировать, ждать. А я хотел мгновенно выставить то, что мне надо. Я в течение месяца собирал объявления в своем районе – и на тех же местах наклеивал свои. Объявления «Меховые распродажи» – один сезон они были расклеены повсюду.
У меня тоже такие есть – на цветной бумаге, набранные жирным шрифтом – очень броские.
Да, это было эффектно – при отсутствии культуры расклейки плаката в нашем городе. Вернее, это и есть наша культура – она у нас такая.
А что такое акция «Доллары и розы», которую ты делал с Протеем Теменом?
Перед уходом из «Ostengruppe» я решил, что я художник. У меня всегда был комплекс, что я из рабочей семьи и не могу быть художником. У меня не было специального образования, я не вращался в этой среде. И в «Ostengruppe» тоже не особо принято быть художником – «мы дизайнеры». И хотя считается, что в студии все индивидуальны, но все равно все друг на друга влияют.
И ты даже внешне тогда стал похож на Гуровича…
При всем моем желании иметь свой графический почерк, я вдохновлялся ребятами. Мне нравилось находиться внутри, общаться. Но в какой-то момент я понял, что мне этого мало. Я торжественно собрал всех в переговорной и сказал: я решил стать художником. И ушел из студии. Потому что у меня не было времени на себя. Я отдавал себя студии пять лет. И сейчас, когда я об этом вспоминаю, мне становится страшно. Раньше я был очень увлечен, но сейчас я так не смогу – я себя сейчас ценю. Свое время, свободу, свой отдых, удовольствия.
А «Доллары и розы» – это была первая моя настоящая выставка. Ведь я решил, что я художник, мне нужны выставки. С Протеем я дружил. Мы поделили сферы влияния. Протей взял киоски «Цветы», а я – пункты обмена валюты. Это был ранний мой период увлечения дрянными вывесками и стихийным дизайном в самом плохом понимании – без всякого обаяния, такой жесткач. Я хотел его переварить и сделать из него свою историю. Мы даже не показывали друг другу свои работы. Вместе сделали только плакат к выставке – поделили лист пополам. Левую верхнюю половину сделал я, а правую нижнюю он. Это было еще одно достижение – механический дизайн.
А сейчас что тебя влечет?
Если бы ты спросила «А почему ты до сих пор не занимался движущимися картинками» – это был бы хороший вопрос. Слишком долгое время я жил дизайном, о котором мы говорили в начале. Идеальный дизайн, старые авторы, законы построения картинки. И я много времени потратил на то, чтобы сформировать свои принципы высказывания. Я забил на пластику, занимался только жестами и вдруг понял, что огромный кусок современной жизни упустил. Не занимался видео, интерактивом, 3D. Я был генератором смыслов. Но оказалось, что форма, пластика, руки также важны как голова.
Но ты в своем роде формалист. Тебе ведь важно, достаточно ли остро твое решение…
Конечно, важно, как собрать композицию. Это одно из самых главных моих внутренних знаний. Но дело в том, что есть разница, плоская картинка, движущаяся или интерактивная. Игнорировать, что происходят глобальные изменения – глупо. А я сам загнал себя в прошлое, испугался, что никогда не смогу настигнуть новое. Потом долго сомневался, стоит ли мне в эту гонку влезать. В итоге все-таки понял, что могу во все это тихой сапой проникать, да еще и получать удовольствие по ходу дела…
Креативность – это навык мыслить нестандартно. Опираясь на этот навык, мы создаем слоганы для рекламных кампаний, придумываем новые имена для продуктов, проектируем товарный знак и логотип, короче – участвуем в создание дополнительной ценности товара с тем, чтобы его дороже продать. Навык креативности принадлежит к высокопрофессиональным навыкам и как любой высокопрофессиональный навык он тренируем.
В этом уроке я хочу предложить вам три упражнения, которыми пользуюсь сам и которые практикую со своими студентами дизайнерами. Они помогают нащупать ту грань в вашем воображении, где заканчивается обыденное и банальное и где начинается новое и креативное.
СЛУЧАЙНОЕ – НЕСЛУЧАЙНОЕ
Откройте толковый словарь, я пользуюсь толковым словарем
Ожеговым, и наугад выберите два случайных слова. Просто ткните пальцем в любые страницы. Сопоставьте слова, попытайтесь найти между ними что-то их объединяющее. Придумайте безумную историю, в которой раскройте эту взаимосвязь. Проделывайте это всякий раз приступая к новому проекту, чтобы «разогреть» своё воображение.
ВОЛОСАТЫЙ ПИРОЖОК
Возьмите любой предмет, визуализируйте его в своем воображении, к примеру «кроссовки». Найдите 10 описательных прилагательных, органичных этому предмету: модные, дорогие, белые, детские и т.д . Готово? Теперь придумайте еще 10 прилагательных, которые абсолютно не подходят для описания «кроссовок». Попробуйте. Обнаружите, что выполнить это задание довольно сложно. Покопайтесь в своих чувствах и восприятиях и найдите нужные слова.
ПРИНУДИТЕЛЬНЫЕ СВЯЗИ
Расчертите лист на три столбца. В первый впишите название предметов для офиса (скрепки, кнопки), в другой для кухни (миксеры, чайники), в третий – предметы из гаража или мастерской (клещи, молотки). Посмотрите внимательно на созданный вами список и попытайтесь «поженить» 2 предмета из разных групп, так, чтобы проявилась новая несуществующая, желательно забавная функция. Пример: автомобильные колёса, приделанные к офисному креслу для быстрого карьерного подъёма и т.д. Созданный вами объект нужно нарисовать, можно в виде быстрого скетча, умение рисовать особой роли не играет, главное, чтобы придуманный вами предмет визуализировался.
Давно известно, что наилучшим образом творческие задачи в графическом дизайне, решаются при помощи коллективного мозгового штурма (англ. Brainstorming). Brainstorming, в первую очередь, решает количественную задачу , помогая “накидать” много сырых идей. Этот метод был изобретён ещё в конце 30-х годов американским рекламистом и копирайтером Алексом Осборном. Осборн, в частности, писал: “Количество, количество и ещё раз количество!». И добавлял: «Чем больше попыток, тем больше вероятность попадания в цель».
ёт наш мозг – 100% тошнотворная банальность, а что-то оригинальное рождается лишь на 9-10 «вбрасывании». Все родившиеся слова записываем.
