Как то в поисках аутентичных готических шрифтов, пошёл шариться по разным коллекциям средневековых книг и столкнулся с таким занятным явлением, как маргинальная миниатюра. Это то, что офигевшие от скуки монахи-переписчики, изображали на полях манускриптов. Маргинальная миниатюра – это своеобразный грязный отросток – аппендикс в истории христианского искусства. Кстати слово “маргинал” происходит от латинского margo — край.
Непонятно почему, но изображения кроликов – убийц были до странности распространённым сюжетом средневековых маргиналов. Существуют изображения кроликов, вызывающих на бой, уродующих рыцарей, похищающих женщин, избивающих людей или разрубающих их топором. Понятно, что всё это не имело ни малейшего отношения к тексту книги.
Кроме кроликов-убийц встречаются много и других забавных сюжетов, это – монах ворующий вино, кошка вылизывающая себе под хвостом, всевозможные рыцарские разборки, обязательно с отсечением членов, а так же духовые инструменты, вставленные в задницу. Ну а сегодня – кролики!
Кстати, почитайтемою статью про то, как диснеевские мульт- герои использовались американской армейской пропагандой во время II мировой войны, весьма занимательно.
Много лет назад, когда дети были маленькими, а деревья большими, я купил пиратский DVD со сборником мультфильмов. Так вот, на этом самом DVD с американской мульт-классикой, оказалась любопытнейшая подборка агитационных Диснеевских мультфильмов начала 40-х годов. Я не мог себе представить существования подобного и буквально, не отрывая глаз, наблюдал, как морячок Папай яростно колошматил Муссолини, а Вуди Пекер дырявил клювом мультяшного Гитлера. Спустя много лет, я узнал, что в период войны, студия Дисней работала не покладая рук, выполняя заказ армии, а её мультяшки стали настоящими героями II Мировой, по крайней мере для американских солдат.
Еще до официального вступления США в войну, американцы воевали в Королевских ВВС Великобритании (RAF) в качестве волонтеров. Три эскадрильи носили название Eagle squadrons. С этого времени, предположительно, стартовала традиция, помимо официальной эмблемы подразделения, иметь еще и неофициальную, обычно выполненную в гротескной, мультипликационной манере. Автором эмблеммы эскадрильи Eagle squadrons стал диснеевский художник Хэнк Портер.
Официальная эмблема ES
Неофициальная эмблема ES
Во время войны, изготовление неофициальных эмблем было поставлено в студии Диснея на конвейер, за годы войны студия спроектировала более 1000 изображений для подразделений вооруженных сил США. После вступления Америки в войну, Студия Диснея организовала специальный отдел из пяти художников под руководством того же Хэнка Портер, чтобы заниматься исключительно логотипами, для вооруженных сил. Отдел работал бесплатно, отправить запрос на создание эмблемы мог любой солдат и отдел тут же брался за визуализацию эмблемы.
Эмблемма базы ВМФ Флойд Беннет Филд
Первая, официально разработанная Диснеем эмблемма была сделана, что называется «по дружбе», для авиабазы ВМС Флойд Беннет Филд, самолеты которой принимали участие в съемках кинофильма “Кинг-Конг” еще в 1933 году. Еще одна группа американских летчиков, воевавшая в Китае, в качестве добровольцев и имевшая название “Летающие тигры”, получила неофициальную эмблему – крылатого тигра.
Flying Tigers
Для создания логотипов использовались все, ранее созданные персонажи студии, за одним–единственным исключением — Бэмби. Его было решено не отправлять на войну. Все мультгерои, за исключением Бэмби, были распределены по родам войск и воинским специальностям. Так Микки Маус символизировал силы самообороны, и армейскую пропаганду. Белоснежка стала медсестрой, скунс Цветочек символизировал войска химзащиты, что вполне ожидаемо, сверчка Джимини отдали военным капелланам, а гномы стали эмблемой ремонтных подразделений. Но самой известной мульт-стилизацией времен II Мировой войны стало изображение акульей пасти на носу военных самолётов. И это тоже – Дисней!
Typographische Monatsblätter (ТМ) долгие десятилетия был главным журналом, распространявшим информацию о новациях в швейцарском графическом дизайне и типографике. Мастера, приглашаемые для оформления журнала были самыми влиятельными дизайнерами графиками Швейцарии Европы. Среди них: Ян Чихолд, Эмиль Рудер, Вольфганг Вайнгарт, Одермат & Тисси и др.
Изучение дизайна обложек Typographische Monatsblätter во всём их разнообразии, даёт материал для более ясного понимание вектора развития европейского книгопечатания и графического дизайна XX столетия в целом, и Швейцарского дизайна, который был для послевоенной Европы лабораторией стиля, в частности.
Обложки выбранные мной для публикации, раскрывают сравнительно небольшой, 20-летний период в истории эволюции журнала, с начала 60-хх. до начала 80-хх. Это, с моей точки зрения, самый острый и самый турбулентный период в истории модернистской типографики. Период дрейфа от “швейцарского корпоративного стиля” в сторону постмодернизма и далее “во все тяжкие”.
Всем нам известен символ французской монархии — fleur de lys; «цветок лилии», или бурбонская лилия. Наряду с крестом, орлом и львом, лилия является наверное самым распространенным и узнаваемым знаковым изображением, используемым до сих пор. Однако, некоторые исследователи утверждают, что изначально это была не лилия, а жаба, которая уселась на щит предводителя франков Хлодвига (V век) перед битвой при Толбиаке. Хлодвиг счел это добрым предзнаменованием и поместил жабу на свой герб.
Впоследствии, к X-XI веку, сюжет с жабой исчезает и появляется новый, более фантазийный: король Хлодвиг, насытившись дикостью и язычеством и обратившись в христианство, повстречал ангела, который дал ему золотую лилию как знак очищения.
Лично мне история про жабу кажется более симпатичной.
Читайте о том, кто был дизайнером американского флага.
Узнать, почему на флаге Евросоюза 12 звёзд, можно пройдя по этой ссылке: http://wp.me/p5JGGu-E1
ГЛАВНАЯ ВЕРШИНА МИРОВОГО ГРАФИЧЕСКОГО ДИЗАЙНА ХХ ВЕКА –ШВЕЙЦАРСКАЯ ШКОЛА ГРАФИКИ 50-70-х ГОДОВ. ОНА НАУЧИЛА ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ МИР НЕВИДАННОЙ ДОСЕЛЕ КОНЦЕПТУАЛЬНОЙ ЧЕТКОСТИ, ЛАКОНИЧНОСТИ И КОМПОЗИЦИОННОЙ ТОЧНОСТИ
50-70-е – время триумфального шествия по планете дизайнерского метода и стиля, которые парадоксальным образом были названы «швейцарским интернациональным стилем». Национальным-интернациональным! Для того чтобы национальная школа получила такое признание, она должна иметь черты, важные для профессии в целом. Швейцарский дизайн предъявил послевоенному миру именно такую школу, воплощавшую визуально-коммуникативную парадигму, ставшую синонимом подлинного профессионализма.
Парадигма – особый тип пространства. Дверь в пространство модернизма была приоткрыта футуристами, конструктивисты распахнули ее настежь. Швейцарцы же с помощью модульной сетки, принципов верстки и других инструментов управления визуальностью навели здесь идеальный, безупречный, образцовый порядок.
Но для нас, увы, швейцарская школа не стала тем, чем оказалась для остального мира, который воспринял её как школу в буквальном смысле слова. И окончил с отличием. В отечественное дизайнерское и массовое сознание стремление к функциональности, ясности и структурности информации не проникло глубоко. И когда швейцарский стиль накрыла «новая волна», поднятая постмодернистским тектоническим сдвигом, мы так и остались страной невыученных уроков. С визуальной культурой, которую не затронула ни энергия собственного авангарда, оказавшего влияние на весь остальной мир, ни строгая дисциплина швейцарской школы.
Конечно, колесо истории качнулось и решительно сместило акценты. На авансцену вышла постмодернистская усложненность смыслов и многослойность пространства с центробежной энергетикой «постгуттенберговской галактики». Но и в ней место для рациональных, выверенных, точных решений всегда найдется. Более того, в нулевые годы, после Дэвида Карсона и разгула 90-х, профессиональный мир испытал нечто вроде ностальгии по швейцарскому минимализму. И будет испытывать ее еще не раз.
Ценность швейцарской школы непреходяща и как внутренняя основа дизайнерского профессионализма. Она может не выходить на поверхность, но в невидимой глубине всегда будет просвечивать ее конструктивный каркас. Модернизм и постмодернизм на самом деле не антиподы, а взаимодополнительные части визуальной культуры и нашей профессии. Так что в движении вперед нам не миновать возвращения к началам профессионализма, которым швейцарская школа графики готова учить всех снова и снова.
Быстрому и широкому распространению швейцарского стиля в первое послевоенное десятилетие в значительной мере способствовала фармацевтика, экспансия швейцарских медицинских препаратов на мировые рынки. Статья Оксаны Ващук, написанная специально для «INTERNI», посвящена фирменному стилю фармацевтической компании «Geigy», воплотившему все главные принципы швейцарской школы графики
Сергей Серов.
Первое послевоенное десятилетие убедительно демонстрировало новые общемировые тенденции экономического и культурного развития. Международная торговля стимулировала транснациональные корпорации к преодолению межконтинентальных границ и экспансии на рынки десятков стран. Темпы роста информационных потоков превращали мир в глобальное сообщество, где первостепенное значение имела возможность эффективной коммуникации. В этих условиях возникли предпосылки к формированию ясных и универсальных систем корпоративной идентификации – фирменных стилей. Безупречную основу для их проектирования предоставила швейцарская школа графического дизайна, в лоне которой была синтезирована методологическая платформа и особая поэтика интернационального стиля типографики.
К его особенностям следует отнести часто используемые гротесковые шрифты и документальную фотографию, строгую композицию на основе модульной сетки, цвет, обусловленный темой, редукцию изобразительных мотивов к простым знаковым образам, асимметричную верстку и, что оказалось особенно важным в ситуации зарождавшейся глобализации, – использование многоязычных форматов в книжном и журнальном дизайне. Ориентация швейцарского стиля на поиск функциональных художественно-коммуникативных решений позволила ему быстро завоевать широкое признание в профессиональной среде, определив развитие мирового графического дизайна на десятилетия вперед. Точность, инструментальность и предметность визуального языка стали константами «хорошего дизайна».
Одной из сфер, где интернациональный стиль оказался наиболее востребован, стала фармацевтическая индустрия. Крупнейшие швейцарские производители химических и медицинских препаратов для создания своего корпоративного стиля обращались к выдающимся мастерам графического дизайна, в числе которых были Йозеф Мюллер-Брокманн, Карл Герстнер, Армин Хофманн, Жерар Ифер, Нелли Рудин, Йорг Хамбургер, Андреас Хис, Штефан Гайсбюхлер, Макс Шмид.
Особое место среди промышленных компаний Швейцарии занимает фирма «J. R. Geigy AG». Основанная в 1758-м, она была старейшей химико-фармацевтической компанией в мире, оставаясь флагманом европейского рынка вплоть до 1970-го года. Достижению «Geigy» передовых позиций в отрасли способствовало внимательное отношение к дизайну упаковки и печатной рекламы своей продукции. Результатом заботы о собственном имидже стало открытие в 1948 году отдела графического дизайна, где вскоре был разработан узнаваемый во всем мире новый фирменный стиль.
Однако почва к тому была подготовлена несколько ранее: еще в 1941 году в структуре компании появился департамент рекламы. Его целью было позиционирование «Geigy» на внутреннем рынке и выработка рекламной стратегии, соответствующей духу времени. Организатором и идеологом нового подразделения был Рене Рудин. Именно он впервые сформулировал концептуальную программу развития бренда, выделив в числе его доминант категории «ясность», «ответственность» и «этика». Что касается графической составляющей, то здесь Рудин говорил о приоритетности «объективного подхода» к формированию рекламного сообщения и призывал избегать чрезмерной усложненности образов. Доверие со стороны потребителей, по его мнению, следовало подкреплять имперсональностью и нейтральной информативностью визуальных сообщений. Когнитивный стиль швейцарской школы с его по-медицински стерильной и емкой изобразительной грамматикой предоставлял для этого неограниченные возможности.
В 1944 году Рудин поставил перед своим департаментом задачу скорейшей выработки для «Geigy» фирменного стиля. Оговаривалось, что в процессе его создания необходимо учитывать не только мнение дизайнеров, но и специалистов в области психологии восприятия, технологов и маркетологов. Большое значение Рудин придавал художественному и техническому качеству исполнения рекламно-информационных материалов, следованию прогрессивным направлениям современного искусства и «анонимности» в подаче материала.
В 1948 году арт-директором по рекламе был назначен выпускник Базельской художественно-промышленной школы Макс Шмид. В свободных от избыточной иллюстративности работах Шмида получил развитие максимально доступный для восприятия символико-эмблематический графический язык, с помощью которого эффективно рекламировались лекарственные препараты, инсектициды, красители и иная продукция компании.
К концу 50-х фирменный стиль «Geigy» полностью сложился. Помимо спроектированного еще в 1939-м году логотипа, его основу составляли шрифт Бертольд Акцидент Гротеск, сменившийся в 60-е гарнитурами Универс и Хельветика, фотографии, плоскостные линеарные композиции на белых, одноцветных или двуцветных фонах. Сдержанность колористических решений обусловливалась стремлением мастеров швейцарской школы противостоять тривиализации цвета в медиакультуре. В индустрии развлечений и рекламном бизнесе цвет в 60-е годы стал фактором, определявшим «микшированный», турбулентный характер зрительного восприятия. Швейцарцы же были убеждены, что типографику, изображения и цвет следует сочетать с большой осторожностью, поскольку расточительное применение формальных элементов, совмещенное с ярким колористическим решением, в значительной степени лишает цвет его особой выразительной силы, мешает ясности и цельности визуального сообщения.
О предназначении медицинских препаратов зачастую говорили либо условные изображения частей тела, воздействовавшие на уровне гештальтов, либо мгновенно дешифруемые метафорические композиции. К числу последних относится, например, мотив ядра на цепи, использованный Максом Шмидом в рекламной кампании антидепрессанта «Pertofran». Крупное силуэтное изображение черного цвета, удивительно точно моделирующее состояние депрессии, размещено на белом фоне картонной упаковки и буквально приковывает к себе взгляд. Победу над его акцентированной и, казалось бы, непреодолимой вещественностью, по замыслу дизайнера, одерживает сам пациент – при разрыве упаковки пополам, рвется и символическая цепь. По силе художественного высказывания найденный Шмидом образ приближается к работам Рене Магритта.
Дизайн полиграфической продукции «Geigy» опирался на баланс объективных и субъективных качеств формы. Яркое подтверждение этому – работы крупного базельского мастера Армина Хофманна, широко известного своими театральными плакатами. В его проектах для «Geigy» символическое значение образов артикулируется до степени, приближающей их к элементам пиктографической коммуникации.
По окончании в 1964 году Базельской школы искусств и ремесел на работу в отдел рекламы компании «Geigy» пришел Штефан Гайсбюхлер. Спроектированные им упаковки, плакаты, брошюры отличались многочастностью, даже мозаичностью образов при сохранении структурной целостности композиции. К его лучшим работам следует отнести упаковку для мази «Butazolidine», выполненную в линеарно-графической манере. В 1967-м дизайнер переехал в Филадельфию, а в 1979-м стал полноправным партнером знаменитой нью-йоркской дизайн-студии Ивана Чермаева и Тома Гайсмара «Chermayeff & Geismar Inc».
Однако первым представителем «Geigy», приехавшим на работу в США, был Макс Шмид. В 1956 году он возглавил дизайн-бюро американского представительства компании в городке Ардсли, в получасе езды от Манхэттена. В 1958-м его сменил командированный из Базеля Готтфрид Хонеггер. Ему предстояло интегрировать «Geigy Style» в американский контекст, где лидерами в сфере корпоративной айдентики были «Knoll» и «IBM». Золотой век стиля «Geigy» в США пришелся на 60-е годы, когда офис в Ардсли возглавлял Фред Троллер, а в его команде работали Фред Витциг и Рольф Шиллиманн, получившие образование в Базеле.
Как и в других зарубежных представительствах компании, швейцарские графики составляли лишь часть дизайнерского штата, остальные сотрудники набирались из местных специалистов. Это отражалось на характере фирменной графики, ориентированной на локальные рынки. Так, дизайн «Geigy» в США обнаруживает не присущие швейцарскому стилю эффекты трехмерности, проявления оп- и поп-арта, большую меру эмоциональности. Тем не менее, можно говорить о том, что созданный в Базеле фирменный стиль фактически стал премьерой молодого интернационального стиля типографики в США.
Не менее интенсивно работа велась в европейских дизайн-бюро компании, например, в Манчестере и Барселоне, где требовалась некоторая адаптация стиля «Geigy» к национальным художественным вкусам.
На протяжении 1950-60-х годов для «Geigy» работали многие выдающиеся дизайнеры, оказавшие непосредственное влияние на формирование интернационального стиля типографики. Так, около трех лет с концерном сотрудничала Нелли Рудин, после чего она перешла на работу в цюрихскую студию Йозефа Мюллера-Брокманна. Некоторое время в дизайнерском штате «Geigy» состоял Фридолин Мюллер, покинувший концерн в 1953 году для работы в собственном цюрихском бюро. Много лет фирменную графику для «Geigy» разрабатывал известный базельский мастер Карл Герстнер. Оформленные им в 1958-м году книги «200 лет Geigy» и «Geigy сегодня» стали вехами в развитии швейцарского книжного дизайна. В них подробная информация об истории компании, ее структуре, научных экспериментах и продукции была представлена в соответствии с требованиями функциональной типографики – в фотографиях, диаграммах, таблицах, а также текстовых блоках, размеченных цветными плашками и стрелками.
В 50-60-е годы компанией выпускался большой массив фирменной периодики, выходили справочные издания и книги, посвященные проблемам питания, экологии, гигиене, психологии. На различных языках снимались рекламные фильмы. Все эти годы дизайнерское бюро компании «Geigy» оставалось влиятельным центром развития интернационального стиля типографики, способствуя его международной экспансии.
Швейцарский стиль как нельзя лучше отвечал задачам продвижения фирменной продукции, позволяя добиваться информативных, строгих и минималистичных решений, общезначимых в условиях глобального рынка. Швейцарская школа графики создала надежный, универсальный инструмент для межкультурной коммуникации. Свидетельства тому мы находим в творчестве таких выдающихся мастеров мирового графического дизайна, как Юсаку Камэкура, Массимо Виньелли, Алан Флетчер и многих других.
Библиотека Принстонского университета оцифровала и выложила в свободный доступ около сотни советских детских книг, изданных в период с 1918 по 1938 год. Этот период в советском книжном дизайне интересен тем, что именно за эти 20 лет произошёл переход от революционного романтизма с элементами либерализма, к абсолютному тоталитаризму. Недавно Ленинка выкладывала сканы детских книжек 20-хх, но почему то в Ленинке эти книжки в крайне жалком состоянии, я бы сказал – в состоянии полураспада. В Принстоне, в округе Мёрсер штата Нью-Джерси США, они весьма приличного качества, что не может ни радовать ценителей советского книжного дизайна. Так же радует качественное сканирование и разрешение сканов.
Более 60-ти лет назад, 8 декабря 1955 года, был утвержден флаг Совета Европы — нынешний флаг Евросоюза.
История о том, как и почему на флаге Европы появились 12 золотых пятиконечных звезд на синем фоне, очень любопытная, и мало кто ее знает. Любопытным является то, что на её флаге зафиксирован символ Богоматери. Богородицу очень часто изображают с 12-ю звездами в виде нимба вокруг головы — в соответствии со строками из Откровения апостола Иоанна Богослова: «…явилось на небе великое знамение: жена, облечённая в солнце; под ногами её луна, и на главе её венец из двенадцати звёзд» (Откр. 12,1-2).
Когда в Страсбурге в 1949 г. только-только был создан Совет Европы, возникла идея сделать для этой организации герб и флаг. Был объявлен конкурс среди европейских художников. Выиграл его ревностный католик, француз Арсен Хейтс. Это был совсем молодой человек, очень горячей веры. В эскизе флага он представил звезды так, как обычно они изображаются в нимбе Богородицы в западной традиции.
На удивление всех, именно его работа победила. Конечно, когда выбрали рисунок, не говорили прямо о его Богородичном значении, сказали, что 12 звезд — это как знак полноты. И несмотря на то, что лишь 6 государств входили тогда в Совет Европы, а сейчас их уже 47, всё равно в изображении флага оставили число 12. Первоначально это были серебристые звезды на голубом фоне. Как известно, голубой — цвет Богородицы. Но потом из серебристых они стали золотыми.
В настоящее время мало кто помнит, откуда именно такой флаг у Евросоюза. Думаю, даже если европейцев спросить, большинство не смогут ответить, что это за звёзды. А ведь Богоматерь считается покровительницей и путеводительницей Европы.
ПРИЧЁМ ЗДЕСЬ СЕМАНТИКА?
Семантика как наука отвечает на вопрос, каким образом при помощи знаков, графических, или вербальных, мы способны передать самую разнообразную информацию о мире.
Желание разобраться в том, как та или иная картинка, превращается для нас в символический знак, возникло у меня достаточно давно, как только в рамках своей профессии графического дизайнера, я выбрал специализацию Айдентика (проектирование знаков и логотипов). Я начал коллекционировать истории появления на свет наиболее значимых для человечества символов.
Умение переводить сообщение на изобразительный язык, превращать информацию в знак называется в среде коммуникационных дизайнеров «означение». Почему этот навык так важен для нас, дизайнеров? А потому что, миссия и смысл профессии графического дизайнера, в первую очередь – это «упаковка» и передача информации, а знак – носитель этой самой информации.
Помимо того, что знак – главный элемент в цепочке передачи информации, он еще является и средством установления непрерывного коннекта с брендом, средством поддержания коммуникации производителя и потребителя, через которую актуализируется причастность потребителя к той или иной торговой марке, к той или иной модели потребления.
Журнал Time выбрал 10 лучших журнальных обложек, которые были выпущены в 2015 году. Подборка была опубликована в среду, 9 декабря. Чтобы выбрать лучшие обложки, фоторедакторы Time охватили широкий диапазон изданий: от новостных до модных и спортивных.
