Кажется, он делает то же, что и другие дизайнеры-графики: логотипы, рекламу, плакаты, упаковку, макеты журналов и книг. Однако каждая его работа  –  это не только решение функциональной задачи, но и нечто большее. Это ещё одна возможность, как говорил Достоевский, «мысль разрешить»

Плакат, 2000 г.

О чём же она, его главная мысль? Если обобщать – об особенностях национального дизайна, об архетипах отечественной визуальной культуры. О том сопротивлении материала, с которым неизбежно сталкивается каждый серьезный профессионал, работая с нашей странной славяно-греко-латинской кириллицей.

Когда-то, на излете советских времен, но ещё не в этой жизни, начиная первый в нашей стране журнал по графическому дизайну, мы с Владимиром Чайкой и Василием Цыганковым собирались назвать его последними русскими буквами – «ЭЮЯ». Здесь, в конце алфавита, как будто специально сгруппировались сугубо русские графемы. «Э», про которое даже в названии добавляется определение «оборотное». «Ю», как бы норовящая куда-то укатиться, но тем не менее крепко привязанная к месту. «Я» – тоже «оборотная». Шрифт – модель национального космоса. Русский алфавит начинается за здравие – с универсально-европейской «А», а кончается за упокой непостижимой для иностранцев «Я». Дежурная шутка у них: писать «Russia» как «Яussia». По тому же пути идут порой и компьютерные умельцы, в шрифтовых адаптациях зеркально переворачивая «R» для получения «Я». А журнал наш по иронии судьбы стал выходить, в конце концов, под квази-иностранным названием  «Greatis». В нем, кстати, состоялась и первая публикация работ Юрия Гулитова,

Гулитова всегда интересовали характер и природа нашей всегдашней шиворот-навыворотности, которая начинается с наоборотности букв алфавита. Еще студентом он поразился, что Владимир Фаворский рисовал у своих «Я» длинные, нарочито отставленные назад тяжеловесные ножки, которые не то что тормозили, а просто останавливали визуальное скольжение по строке, создавая немыслимые для европейского глаза «дырки», разрывы в шрифтовом ритме. Фаворский не скрывал, а как бы подчеркивал недостатки кириллических графем.

Шрифт, 1999 г.

Гулитов обратил также внимание на то, что русский народный дизайн в своем заборном творчестве нередко убирает нижнюю перемычку в основании буквы «Д». А в букве «Е» (европейской!) – наоборот, добавляет еще один, четвёртый горизонтальный штрих. В букве «О» – тоже универсальной, общечеловеческой – зачем-то ставит точку по центру внутрибуквенного просвета. Творческая энергия масс разводит в стороны крайние штрихи в букве «Ш», зато в «Ж» почему-то устанавливает их параллельно-перпендикулярно. И что самое интересное – закономерность этих случайностей тотальна, она наблюдается в стихийном уличном творчестве от Калининграда до Камчатки.

Логотип “Ода”, 2004 г.

Не устану воздавать честь и хвалу Владимиру Ефимову и компании «ПараТайп» за беспримерный подвиг по переводу на русский язык множества шрифтовых брендов. Фактически Ефимов со товарищи произвели евроремонт шрифтового вкуса всей страны. Благодаря его усилиям и бессовестному воровству (а что делать? кто виноват?) почти вся реклама, полиграфия и наружка России сменила левый дизайн самопальных, доморощенных или пришедших «оттуда» компьютерных шрифтов с нерусским акцентом на добротные, профессионально грамотные, не оскорбляющие глаз гарнитуры.

Логотип Esse, 2006 г.

Российский орёл, однако, не случайно двуглав. И Юрий Гулитов вслед за Владимиром Фаворским и вместе с народными массами тоже посматривает в другую сторону. Его интересуют глубинные ресурсы самобытности, что дремлют под, казалось бы, европейским обликом кириллицы.

Он начинал исследовать это теоретически – в рамках диссертации «Непрофессиональные формы шрифтовой графики в современном графическом дизайне» во Всероссийском НИИ технической эстетики. Принялся за нее почти сразу после Харьковского художественно-промышленного института, который окончил в 1991 году. Но тема потребовала не научно-исследовательского, а художественно-исследовательского подхода, и не аспирантского срока, а всей жизни. И стала темой его творческой биографии, где каждый проект – художественный эксперимент. Его работы отличают конструктивность и раскрепощённость, брутальность и лёгкость, особая экспрессия, результат скрещивания строгих установок профессионального дизайна с весёлой взрывной энергией графического фольклора.

Гулитов считает кириллицу чрезвычайно актуальной. Из совершенной гармонии латинской антиквы выросла классическая типографика. На безупречной геометрии европейских гротесков построен весь модернистский графический дизайн. Для постмодернистской эстетики больше подходят как раз кириллические шрифты. Гулитов видит в них нереализованные ресурсы, пластическую глубину, скрытую энергию, расслабленные и напряженные «мускулы», готовые к непредсказуемо живому движению букв. В кириллице нет такой стройной архитектонической основы, как в латинице. Исторически она ещё не застыла и поэтому допускает достаточно вольное обращение с графемами шрифтовых знаков. Все это часто находит свое выражение в непрофессиональном уличном и бытовом шрифте, который Гулитов переосмысливает в своих проектах, добиваясь повышения их эмоциональной составляющей.

Интерес к корявостям кириллицы, к форсированной эмоциональности и стихийности народной графики возник у Гулитова давно, благодаря впечатлениям юности от необычных троллейбусных граффити Севастополя, откуда он родом, и педагогу Ивану Федоровичу Криворучко из харьковского «Худпрома». Эта глубоко личная страсть оказалась созвучна общемировому постмодернистскому интересу к протодизайнерскому творчеству, к региональным культурным контекстам. Гулитов стал одной из самых заметных фигур не только на российской, но и на международной профессиональной сцене. Его персональные выставки прошли в Тегеране и Эшероле, Харькове и Норильске, Севастополе и Москве, куда он перебрался в 1993-м. В одной Москве их было шесть. Среди его профессиональных наград – Вторая премия на Всероссийской выставке-конкурсе «Дизайн», Серебряный диплом на Выставке-конкурсе «Лучшие дизайнерские открытки России», Диплом Финалиста Премии инновационного дизайна «Design Innovation Award». Гулитов – лауреат Международного конкурса шрифта «буква: раз» и пятикратный лауреат Московской международной биеннале графического дизайна «Золотая пчела» – в номинациях «Логотипы» (Гран-при), «Шрифты», «Каллиграфия» и дважды – «Плакаты».

«Если у дизайнера есть собственная творческая позиция, то выразить ее легче всего в плакате», – считает Юрий Гулитов. Жанр такой – не спрячешься, все на виду. Плакат – своего рода дизайнерская картина. Большая форма, монументальная. Почти все плакаты Гулитова построены на шрифте, и в них корявость и несовершенство кириллицы обращены в поводы для извлечения композиционной выразительности. Его представления о ритмах и пластике кириллического шрифта нашли максимальное выражение в плакатах. Шрифты, которые он использует в плакатах, – как правило, авторские, собственные, спроектированные или свободно рукописные.

То же самое можно сказать, например, и про его логотипы. Отечественное дизайнерское знакообразование как будто стесняется кириллицы. Словесные знаки вообще составляют у нас меньшинство. Шрифтовые надписи как бы прячутся за изображениями. А когда появляются, стараются писаться на иностранный манер, заведомо беспроигрышной, стройной и строгой латиницей. У Гулитова же почти все знаки – с участием шрифта. Это может быть и готовая гарнитура, но чаще – его собственный шрифт или вольная каллиграфическая надпись. Логотипы, написанные им от руки, как будто превращаются в картинку. А изобразительные знаки у него тоже напоминают каллиграфию – они рисуются свободными штрихами и росчерками.

В латинице логотипы создаются как бы сами собой. Графемы букв ритмически скоординированы, и знаки складываются легко и непринужденно. Кириллица же вынуждает все время думать о связи между конкретными буквами, составляющими логотип. Преодолевать сопротивление сырого шрифтового материала. Но именно такое преодоление и нравится Гулитову. Из него он извлекает и композиционное напряжение и способы его разрешения. Сквозь призму шрифта и выразительных средств каждого дизайнерского жанра Гулитов старается переосмыслить все русское поле графического творчества.

Я знаю Гулитова, слежу за ним ещё со времен, когда он был подающим надежды студентом. Став мастером, в полной мере оправдавшим их, Юрий Гулитов тем не менее продолжает подавать надежды, сохраняя способность удивлять каждой новой своей работой (Сергей Серов).

Первая публикация: INTERNI, 2011/2012, декабрь-январь