Если внимательно просмотреть выпускные данные когда-либо выходивших на нижегородской земле глянцевых журналов, то без труда обнаружишь там имя нашего героя. О нем написано в Википедии, без него не обходится ни один нижегородский кассовый проект, он – один из самых продвинутых дизайнеров Нижнего, представленный в числе 300 ведущих дизайнеров Европы. Итак, Алексей Ромашин.
– Алексей, расскажи, пожалуйста, где надо учиться человеку с задатками дизайнера или арт-директора, чтобы попасть в Википедию?
– По моему мнению, профессии арт-директора научиться невозможно. Ну, в том смысле, что нет учебных заведений, которые бы номинально готовили арт-директоров. Это точно так же, как нет, например, заведений, которые готовят хоккейных тренеров высокого класса, допустим, для сборной страны. Что такое хоккейный тренер высшей лиги? Это человек, который полжизни шайбу гонял, а потом постепенно ушел в тренерскую работу. И арт-директорство – это то, что проистекает из твоего опыта, это профессия, которая требует прохождения всех ступеней в редакционном продакшене. И, собственно говоря, лично я прошел весь этот путь. Я, конечно, не могу сказать, что когда-либо работал низовым верстальщиком – нет, я никогда им не был.
Когда я вернулся в Нижний Новгород в начале 90-х из Харькова, я уже был дипломированным специалистом. Тогда я был первым и вообще единственным в городе специалистом, у которого был диплом графического дизайнера. Жизнь в те времена заставляла заниматься практически всем, погружаться абсолютно во все проблемы издательства. Поначалу я вынужден был погрузиться в проблемы журнальной верстки, потом – в проблему предпечатной подготовки. Предпечатная, или препресс-подготовка – это то, что страхует издателя от, допустим, человека с зеленым лицом на обложке журнала в финале. Мы начали заниматься журналами еще тогда, когда в Нижнем Новгороде вообще не печатался полноцвет. Это было дико давно – 1995 год. Но мы уже тогда печатали первые глянцевые журналы, отсылали макеты в Финляндию. В те времена даже не было каких-то вменяемых информационных носителей – чтобы просто записать сверстанный журнал, его сохраняли на каких-то совершенно жутких магнитных бабинах. Они весили по полтора кило. И все это черт знает каким образом тащили в руках через границу. С чемоданом, полным бабин, нужно было доехать до Хельсинки и передать там уполномоченному человеку, чтобы потом обратно все это втаскивать через российскую границу из Финляндии. В общем, было все люто .
И понятно, что вся эта профессия рождалась как материя из хаоса. Мы стартовали в этот бизнес из состояния полной некомпетентности. И постепенно-постепенно-постепенно двигались вперед, расплачиваясь, по пути, за свою некомпетентность собственным временем, а порой и деньгами. Ты не представляешь, какое дикое количество денег было просто сожжено на этом порыве – это были реальные деньги, это были деньги участников проектов, энтузиастов, это были тысячи долларов!
Сидели люди и думали: вот что им такое сделать, открыть бензоколонку или, как это было у некоторых (Алексей намекает на интервьюера – прим. автора), открыть магазин китайских кроссовок «Тайсон»? Да нет, тут появлялся Ромашин и говорил: послушайте, все это так пошло, глупо и совершенно бесперспективно – давайте лучше сделаем глянцевый журнал! Некоторые соглашались – вау, глянцевый журнал! Проходило примерно полгода, и все понимали, что мы в полной жопе, что мы разорены… Потом появлялся второй идиот, которому в руки попадал экземпляр нашего журнала, и он так же зажигался. Эти лишние деньги, которые у него были, жгли ему ляжку, и он, зараженный магией глянца, начинал создавать на них уже свой журнал…
Началось всё с того, что я с группой товарищей выпустили журнал с дурацким названием «РекА» (расшифровывалось как «Рекламный альманах»). Очень дельный креатив, ужоснах!. Мы сделали три номера, и все это в конечном итоге загнулось…
Но главное – мы зажгли ту самую искру, как говорил Ленин, и… я забыл, как звали того издателя, который очень возбудился вот этими «реками»… Ах, вспомнил – Шамиль Судияров! Вот этот Шамиль Судияров, значит, выпустил первый номер городского журнала «Самокат», он просуществовал года полтора или два. Безумие проекта заключалось в том, что ни у кого не было даже набросков бизнес-модели этого предприятия. Все это было очень далеко от структуры цивилизованного издательского бизнеса. Это были какие-то мальчики и девочки, которые играли в глянец. Инвестор играл в главного редактора, какой-нибудь газетный верстальщик играл в арт-директора. Это была такая бесконечная ролевуха.
– Что уж ты так о них?! Если ты с ними работал, значит, тебя все это устраивало, наверно…
– Да, наверно… Я сейчас немного о другом: представления о глянце у меня вот в ту эпоху, которую мы сейчас с тобой обсуждаем, где-то в середине 90-х, на самом деле были весьма и весьма туманными. То есть я разбирался в дизайне, в отдельных дизайнерских проблематиках, но я тогда еще не понимал, что это за профессия такая арт-директорская. Я, честно говоря, просто плыл по течению. Потому что в первую очередь арт-директор – это человек, который совместно с главным редактором организует весь процесс продакшена. Это человек, который следит за дедлайнами, на котором висит весь полностью производственный процесс, производство рекламы в журнале и собственно самого журнала. Тогда все это было очень непонятно.
– Расскажи, пожалуйста, подробнее про все свои проекты: я знаю, что ты работал в «Я Покупаю», «Open клубе», «Bellissimo»… Отличался ли производственный процесс во всех этих изданиях?
– Да, конечно. Значит, так случилось (я уже не помню, какой это был год, 2004-й, по-моему), – меня пригласила Катя Чудакова в старт-ап «Я Покупаю». Почему она меня пригласила? Я тогда был на слуху; тех людей, которые занимались издательской деятельностью, можно было по пальцам пересчитать, а вменяемых среди них было и того меньше. Не было вообще такой профессии – арт-директор, были дизайнеры. То есть были такие зашуганные акционерами журналов дизайнеры, которые совместными усилиями с учредителями делали красоту. Не было того человека, который полностью брал бы на себя ответственность за весь образ журнала, за его визуальный стиль. И тут мы…
До встречи с Катей я лет семь сидел на таком «кирпиче», который назывался «Элита нижегородского бизнеса» и который потом превратился в «Элиту бизнес ПФО». Это был такой парадный проект, такая областная доска почета на 300 страниц. И мы делали всю эту красоту. Конечно, это не имело никакого отношения к глянцу, то есть это было далеко от него. Но за эти семь лет я, по крайней мере, много чему научился.
А главный мой личный прорыв произошел как раз в «Я Покупаю». Потому что у них как раз все было осмысленно – и мало того, что у них все было осмысленно, у них еще все это было превращено в некие такие рабочие модели, схемы какие-то, в такие портфельные решения. Этот бизнес был сетевым: приехали специальные люди, приехал из Екатеринбурга арт-директор, приехала главный редактор. Редактор, значит, курировала Катю Чудакову, а арт-директор курировал меня. И первый номер мы делали под таким, в общем-то, жестким контролем. Но это, конечно, было очень здорово. Это был очень ценный опыт. Вот в «Я Покупаю» я и научился всему. Все мои разрозненные знания и представления сложились в уже такое сформировавшееся, созревшее видение профессии. Около года я занимался «Я покупаю», и потом как бы исчерпал внутренние силы… А может, и
с Б. Рубинштейн 2006
не исчерпал, просто мне все стало ясно, и я понял, что нужно делать что-то своё… И я ушел из «Я Покупаю», а буквально через неделю после этого уже сидел в кабинете у Андрея Черемисинова, генерального директора «Сетей-НН», и рассказывал ему об этой красивой глянцевой жизни, которую я могу ему, условно говоря, устроить. Андрей вообще всегда был склонен к эксперименту, он нашел финансирование на этот проект, и мы создали журнал «Open клуб». Для меня не так важен даже был Черемисинов, как инвестор – деньги можно было найти и собственными силами, денег тогда у людей было много, и было много желающих эти деньги инвестировать в глянец, в частности. Меня больше, наверное, интересовала в этом проекте Бэла Рубинштейн. Имея к тому времени некоторый опыт, я осознавал, как сложно найти хорошего, толкового, с живыми мозгами, остроумного, со своим стилем главного редактора, и я сам внутреннее остановился на Рубинштейн. Просто вот захотелось с ней попробовать поработать, освоить её формат, который она создала на «Сетях-НН», она же там была главным редактором всех развлекательных программ. У меня просто была такая фантазия – это все перевести в бумагу, вот эту вот веселуху, позитив перевести в бумагу. И нам это удалось в конечном итоге, мы нащупали этот вот формат опен-клубовский и создали объективно один из лучших журналов – да не один из лучших, просто лучший журнал Нижнего Новгорода! Я это говорю не как учредитель, а как эксперт. Прошло уже очень много времени, практически 10 лет, как все закрылось, и я, значит, могу смотреть на все это более-менее отстранено.
Полгода назад я достал оставшиеся у меня вторые экземпляры – хотел сделать Бэле подарок, у неё у самой ничего этого не осталось. Собрал такую большую сумку с нашими журналами, килограммов семь получилось. И вдруг я неожиданно поймал себя на мысли, что я их не читал. Мы были в таком жутком дедлайне, постоянно в цикле, в такой беготне, что я практически не читал тот журнал, который я издавал.
Обычно это происходило следующим образом: я требовал, чтобы мне все выдавали преамбулу, спрашивал: о чем это? Мне говорили – о голубых. А это о чем? О свингерах. А это о чем? О шопинге в Милане. Мне этого было достаточно для того, чтобы представить и создать продукт.
И вот я сел почитать и откровенно залип, я сидел и читал, причем не просто – я ржал в голос, я фактически довел себя до слез, мне так стало жалко, какой журнал мы просрали в конечном итоге! Там такие чудные перлы, там такой отличный Костенко, ну, главный редактор, он сейчас, по-моему, в «Bellissimo». Костенко, Бела – это просто блеск, люди жили, писали, делали этот журнал, как сексом занимались, это такое было ништячное состояние.
Ну и, в конечном итоге, мы перенаслаждались, и журнал надул ласты, по каким-то, я бы не сказал, что объективным причинам. Это совпало, ко всему прочему, с продажей «Сетей-НН». Их купил «Рен-ТВ», и там начались какие-то внутренние тяжелые движения, перемещения – ну, и в конечном итоге приняли мы решение все-таки закрывать этот журнал. А так как был создан коллектив, и всем нам было так комфортно друг с другом, была такая общая семья, то до соплей обидно все это. Вот этот коллектив, который создался там, и был самым ценным – и нам с Бэлкой удалось большую часть этого коллектива взять так аккуратненько и перенести в журнал «Bellissimo», не расплескав. И это, по сути дела, был тот же самый «Open клуб», который имел все те же рубрики.
Чего то снимаем, 2006
Единственное, что мы уже не могли себе позволить каких-то там жесткостей, такого откровенного глумления и цинизма, который в не меренных объемах присутствовал в «Open клубе». Там мы не могли уже разгуляться по полной, не могли выдать такое «фа» верхней октавы. Этот журнал был откровенно гламурный, и Эллада Нагорная пристально следила за тем, чтобы не было никакого там панк-рока. Вскоре мне стало как-то скучновато всё это дело, и я расстался с «Bellissimo». Вот тогда меня и пригласила Ирина Вдовина, она тогда делала журнал, который был мне вполне симпатичен, потому что «Bellissimo» уже тогда мне не нравился. Меня уже от него тошнило: от всего этого бал-маскарада, всей этой набившей оскомину публики «Фантастики» и прочих прелестей.
А Ирка делала очень приличный журнал. Это был такой такой провинциальный «Эсквайр», и назывался этот журнал «Respect & Q». Причем, знаешь, что забавно? Когда я рассказываю людям об этом издании и озвучиваю название, никто абсолютно о нем не знает. Об этом не совсем прилично говорить – потом, через сколько лет, я узнал что журнал выпускался немного не тем тиражом, который писался на обложке. Вот поэтому он изначально был очень раритетным (смеется). Экземпляров этого журнала просто было крайне мало.
Одновременно с этим журналом мы еще делали журнал, который тоже оставил какой-то такой шлейф в пространстве нижегородского глянца – такой журнал «Чкалов» («Чк Love»). Это был абсолютно новый тусовочный формат, он весь состоял из нарезки сплошных вечеринок, голых животиков с пирсингом и потных мальчиков. Забавный был тоже такой проект.
А потом случился первый кризис наш 2008-го года, когда слетело 70 или даже 80% рынка – да фактически замерло все до рассвета, и «Респект» закрылся, ну, Чкалов там какое-то время еще подрыгался. Я продолжал совершать какие-то фрикции, телодвижения, выходил даже на Шанцева. Был у меня проект – сделать такой губернский журнал, именно такой полуполитический, но я не нашел отклика в администрации губернатора.
И вот тогда у меня возникла идея выпустить фуд-журнал – то, чего не было в Нижнем Новгороде на тот момент. Журнал, полностью посвященный еде. Собственно говоря, и в России не было тогда еще такого журнала. Он у меня назывался «Pro Поесть». Сейчас это уже избитый ход, когда бренднеймом ставят такое вот «Pro». Оно подразумевает, что мы имеем дело с чем-то мегапрофессиональным, «с понтом под зонтом». «Pro город» есть, например, а у меня было «Pro Поесть». Вот этот журнал я полностью разрабатывал, разработал фирменную сетку, фирменный стиль, контент полностью сделал, всю работу, в том числе редакционную, кроме того, наверстал целых два номера этого журнала. То есть внутренняя инерция, желание делать журналы были у меня такими, что, несмотря на отсутствие инвесторов, стимула, зарплаты я сидел и продолжал верстать журналы, да еще и писал эти журналы. Сам писал статьи, занимался рерайтом – это очень затягивающая такая штука. И вот я сделал два номера этого журнала, надеясь, что я не идею продам, а прямо готовые номера. Вот не удалось мне это продать. А буквально спустя несколько месяцев после того, как я занялся этой темой, Москва выпустила журнал «Еда», очень приличный журнал.
И после этого я свои журналы или проекты начал печь как пироги. Мне уже стал понятен весь алгоритм, как все это делается. Моя последняя работа – это журнал под названием «RekoMed» популярный медицинский журнал. И когда я уже собирался реализовывать в бумаге этот проект, когда уже встречался с нужными людьми, ко мне пришло осознание, что закончилось время бумажных журналов. То есть не нужна бумага. Пришло понимание, что нужно искать какие-то виртуальные формы. Собственно, это и есть то, чем я сегодня занимаюсь.
Я веду несколько корпоративных блогов. Есть блог «RekoMed» с полуторами тысячами подписчиков. Может, кому-то покажется, что это немного, но это реальная аудитория из профессионалов. Все это на Фейсбуке, мне нравится Фейсбук, человеческая такая платформа. Потом у меня еще такой полуторотысячный блог, посвященный дизайну. Но это я больше для своих студентов пишу какие-то свои мысли про дизайн, про историю дизайна. Знаешь, такой арт-директор на пенсии (смеется).
– Очень интересно, я думаю, многим, кто интересуется глянцем и всем, что с ним связано, будет интересно все это почитать. А вот по поводу преподавания твоего тоже очень хотелось бы услышать…
– Да, я преподаю, мне дико нравится преподавание. Я, значит, сейчас потихонечку пытаюсь расширять географию: вот у меня сейчас идут переговоры с заграницей, там есть определенная заинтересованность, ну там же куча русских. Но вот физически я преподаю в «Приволжской медиа-школе». Два года назад я создал там кафедру дизайна и запустил свой курс, который называется «Ромашин Design». Это восьмимесячный такой курс, он сделан в формате российского стандарта второго высшего образования.
Вообще моя преподавательская жизнь – это моя вторая параллельная жизнь. То, что я рассказывал тебе по журналам, это одна часть моей жизни, вторая часть моей жизни – это преподавание. Я никогда не уходил от преподавания, у меня никогда не было пауз, и параллельно с тем, что я верстал журналы, я преподавал. У меня было одно-два занятия в неделю, когда я должен был покидать редакцию и идти со студентами общаться. С 1991-го года я преподавал в Строительной Академии на кафедре дизайна – собственно говоря, я её и создал в свое время. Нет, не я один, разумеется, а с коллегами, но я был одним из первых педагогов. В итоге через почти два десятка лет я расстался с государственным вузом, и мне теперь очень комфортно в частном учебном заведении, коим является «Приволжская медиа-школа». Уже 4 года я преподаю, уже больше 150 студентов я выпустил. И очень многим удается зацепиться за профессию, что меня чрезвычайно радует.
И вообще я занимаюсь популяризацией графического дизайна в нашем городе. Это совершенно необходимо. Популяризацией профессии. Так случилось, что у меня сложились теплые отношения с Центром современного искусства, с Анной Марковной Гор, и она в виде такого эксперимента предложила мне почитать публичные лекции о дизайне. Ей было интересно просто пощупать темку, интересно, есть ли интерес, нет ли, то есть дизайна у неё практически не было. В её программах там, в основном, современное искусство, арт. И было ей любопытно, пойдет – не пойдет.
Собственно говоря, там все просто офигели! Понимаешь, я сам был к этому не готов. Я был не готов к тому, что люди просто будут сидеть на полу. Знаешь, как на первом съезде рабочих и крестьянских депутатов – там Ленин и полный зал революционеров.
Я офигел! Я не привык работать с такими аудиториями, у меня максимум 20–25 человек. Я прихожу – а там 350 человек! Представляешь себе? У меня аж глотка вся пересохла от этого всего. Сделал три лекции, в течение целого месяца их читали. Первая лекция была у меня обзорная, я просто рассказывал об истории графического дизайна за сто лет. Вторая лекция была более локальная, посвященная проблематике шрифта, типографики, ну и все, что связано с издательской деятельностью. А третья была посвящена психологическим моментам: это управление воли потребителя в рекламном дизайне. То есть всякие штучки, фокусы, хитрости, подсечки, запрещенные удары, котики, попочки и так далее… Мы записали хорошее видео на этом всем, пять часов лекций, это очень качественный продукт.
Сейчас я собираюсь создавать онлайн- школу, чтобы преподавать по всему миру дизайн. Я понимаю, что на это уйдет немало времени и сил, придется в очередной раз побороть лень, погрузиться в тему. Я сейчас этим достаточно плотно занимаюсь, мне в этом помогают очень профессиональные люди, и когда все это получится, я надеюсь, пойдут какие-то деньги – пакую чемоданы и сваливаю отсюда к тёплому морю, под пальмы!
Задавал вопросы Максим Алёшин (Доктор Алёшин)
