Ещё один реликт из моей коллекции айдентики – Улитка-телевизор –знак телекомпании Сети НН. Появился на свет в 1991 году. Это был мой первый коммерческий проект в графическом дизайне. Заказывали логотипы мне и раньше, ещё в институте, но расплачивались, в основном, бартером – махровыми полотенцами, пылесосами, алкоголем, а тут – живые деньги! В начале 90-хх натуральный обмен был нормой. Естественно, деньги были очень быстро спущены на какую то фигню, но история с улиткой на этом не закончилась.
Улитка начала ползать по свету, заползая в самые неожиданные места. Сначала в американский журнал «Communication Arts», затем в справочник — альбом «Who’s Who in Graphic Design» Королевской академии графического дизайна Бельгии, потом в монографию профессора С.И Серова «Графика современного знака», ставшую учебником для российских студентов – дизайнеров. Не трудно догадаться, что ползала она не по своей воле, а при деятельном участии упомянутого выше Сергея Ивановича Серова, который в те годы активно продвигал и популизировал российский дизайн за рубежом.
Почему я вспомнил об «улитке»? Недавно разгребал чулан со старыми журналами и скетч буками, и нашёл тот самый эскиз, по мотивам которого был сделан легендарный знак телекомпании. Ну, конечно, легендарность его я слегка преувеличиваю. Молодёжь ни то, что знака не помнит, они и то, что была такая телекомпания, с трудом вспомнят. Сети НН были куплены и растворились в чреве крупной федеральной компании ещё 10 лет назад. Да и значок к моменту исчезновения Сетей претерпел рестайлинг, в результате которого от культовой улитки остались «рожки да ножки», вернее – одни рожки.
Логотип Сетей НН после рестайлинга
А в 90-е, когда узнавали, что автор этого знака я, сначала делали так – «Wow!», а потом спрашивали: «а почему улитка»? Медленный, липкий моллюск ни как не ассоциировался с одной из самых эпатажных и хайповых телекомпаний России.
А объяснение этому довольно занятное: когда в 91-м я сидел и обсуждал с руководством и инвесторами их будущую айдентитуку, создавать полноценную телевизионную компанию в планах не было, а собирались они запустить тёплый ламповый кабельный канал и гонять по нему теле магазин, с возможностью доставки купленного товара на дом. Нужно было выразить идею чем то созвучную идеям японских хикикомори. Сиди дома, смотри телевизор, жми на кнопки, заказывай пиццу. Таким образом, улитка превращающаяся в телевизор – оказалась вполне в тему.
По моему мнению, успех этого знака у телезрителей был, обусловлен тем, что в айдентике российских телевизионных каналов больше не было одушевлённых знаков. В подавляющем большинстве логотипы представляли собой унылые шрифтовые леттеринги. А тут – такой забавный «зверь», который сразу же превратился в корпоративного персонажа и в виде мульт героя появлялся во всевозможных заставках, отбивках и т.п.
Впоследствии, я несколько раз эксплуатировал в айдентике изображения животных и всякий раз это способствовало видимому оживлению бизнеса компании, с которыми я сотрудничал, как дизайнер и криэйтор. Не могу утверждать, что это целиком моя заслуга, но никто не доказал и обратного.
А на сегодня всё, творческим всех успехов и делайте дизайн.
Сегодня я хочу немного сесть и покататься вместе с вами на своём любимом коньке, на «Айдентике», или корпоративной идентичности, так же называемой в просторечие «фирменным стилем».
Более 20 лет я занимаюсь фирменными стилями, разработал их больше сотни, некоторые из которых стали «классическими». Мои знаки и логотипы вошли в различные анналы российские и европейские, но речь не об этом… Речь о том, что параллельно с проектной работой, я преподаю молодежи основы графического дизайна, и преподаю именно с упором на айдентику. Почему именно на неё, а не, например: типографику, или плакат, или каллиграфию?
По двум причинам. Первая, приземлённая, это – монетизация навыков. Дело в том, что как раз разработчик фирменного стиля, на сегодняшний день является наиболее востребованной рынком специализацией в графическом дизайне, ну сразу, наверное, после дизайна ногтей (шутка).
Востребованный рынком, находящийся в постоянном производственном потоке дизайнер, делает по 3-4 фирменных стиля в месяц. При самой скромной цене, около 600$ за гайдбук, выходит очень достойный доход. При этом нет особой нужды обязательно быть в Москве. Все деловые коммуникации уже давно перекочевали в Интернет. Вы можете находится в Нефтеюганске, или на острове в Индийском океане, а ваш заказчик – в Ростове или Лондоне.
Вторая причина более глубинная. Привлекательность айдентики в том, что в ней содержится ген профессии, навык означения – умение переводить сообщение выраженное словами, вербально, на изобразительный язык, превращать его в знак. Почему этот навык столь важен для современного дизайнера? А потому что, миссия и смысл профессии дизанера-графика, в первую очередь – это «упаковка» и передача информации. А носителем этой самой информации в маркетинговых коммуникациях является как раз знак.
Вообще, согласно современной модели профессии, всё произведённое дизайнером, по большому счёту, является знаками, или «визуальными текстами». Язык знака – это язык культуры постиндустриальной эпохи, той, в которую мы сейчас живём. Этим языком пользуется и кинематограф, и театр, и литература, и мода, я не говорю уже про дисциплины, где задача эффективной передачи информации является магистральной, скажем Web design.
Помимо того, что знак является средством передачи информации, он еще является и средством установления непрерывного соединения, коннекта с брендом, средством поддержания непрерывности коммуникации производителя и потребителя, через которую актуализируется причастность потребителя к той или иной торговой марке, к той или иной модели потребления.
У меня даже родилась концепция, что в обществе потребления в котором мы живём, среднестатистический человек – есть сумма брендов, которым он симпатизирует. И на вершине всей этой пирамиды ценностей торчит знак, как звезда на вершине новогодней ёлки.
НЕМНОГО ИСТОРИИ
История знака древняя и покрытая мхом. Не буду рассказывать легенды про шумерских скотоводов, которые клеймили своих коров индивидуальными клеймами уже в IV тысячелетии до н. э. – это к нам не имеет ни какого отношение. Но то, что уже в XVI веке в Европе начали возникать правительственные учреждения, чтобы регистрировать и защищать знаки, используемые различными ремесленными гильдиями – это уже ближе к теме. Позже, во время Промышленной революции XVIII—XIX веков знаки из простого идентификатора стали превращаться в носители ценностей, в первую очередь корпоративных, то есть начали превращаться из просто указателя в коммуникативный объект.
Айдентику 19 века отличала повышенная декоративность и символизм, порой не понятный современному зрителю. Декоративный характер был присущ ей в первую очередь в силу того, что одной из их важных задач было декорирование изделия на которое наносились знаки или логотипы. Айдентика XIX века изобиловала изображениями мифологических животных – химер, грифонов, единорогов. Её концентрированный символизм, я так думаю, был связан в первую очередь с тем, что «дизайнеры» того времени черпали вдохновение в геральдике — науке о составлении, описании и расшифровке гербов.
Считается, что одним из первых негеральдических товарных знаков, было изображение собаки по имени Ниппер, слушающей фонограф компании Gramophone. Этот факт сопровождает следующая слёзоточивая история:
Хозяин собаки Марк Барро умер в 1887 и оставил пса своим братьям Фрэнсису и Филиппу. Братья обратили внимание на то, как внимательно Ниппер слушает фонограф. Есть версия, что он слушал голос своего умершего хозяина. Тронутый этой сценой, брат Фрэнцис написал живописное полотно “Собака слушающая фонограф”, и украсил им стену в гостиной.
Впоследствии картина была подарена и украшала офис фирмы Gramophone. Когда возникла потребность в брендирование продукции – граммофонных пластинок, из-за отсутствия идей, было принято решение использовать именно это изображение. Кстати, в сильно стилизованном виде оно используется и по сей день.
Антонина Софронова 20-е
В 20 года, бурный рост промышленности стимулирует развитие айдентики. Впервые знак перестаёт выполнять функцию украшения предмета и становится элементом коммуникации. Знаки расстаются со своей повышенной декоративность, упрощаются, начинают тяготеть к обобщённому пятновому решению.
Окончательное формирование айдентики, как отдельной проектной дисциплины произошло сразу после II мировой войны. Европа бурно развивалась, осваивая американские инвестиции и отстраиваясь. Рынку было нужно много «быстрого и недорогого дизайна». Интернациональный типографический стиль, известный как швейцарская школа типографики родился в Швейцарии в 1950-60 х гг. первым дал ответы на запросы глобального рынка. Отличительными признаками швейцарской школы стали минимализм художественных средств, сетка, использование гротескных шрифтов, в первую очередь Гельветики и глубокий символизм.
Мюллер Брокман 60-е
В 60-70-е годы “брызги швейцарской школы дизайна стали перелетать через железный занавес”. В основном благодаря монографии Йозефа Мюллера-Брокмана «Модульные системы в графическом дизайне. Пособие для графиков и типографов», которое было контрабандой привезено в СССР и переведено энтузиастами дизайна на русский. С тех пор, метод швейцарского минимализма и осмысленное использование его приёмов стало синонимом мастерства в профессии советского да и постсоветского дизайнера-графика.
Истории и типологии товарного знака я посвятил не менее 3-х лекционных часов в рамках своейсорокадневной онлай школы Айдентика, на которой, я обучаю молодых людей проектным технологиям, отработанным мной более чем за 20 лет работы руководителем дизайн студии.
Оторвитесь от этого текста на секунду, зажмурьтесь, постарайтесь вспомнить, как выглядят знакомые вам знаки, что вы вспомнили в первую очередь? Apple, Мерседес, Peugeot, Burberry, Кола, Макдоналдс, Единая Россия, Camel?
Согласитесь, образы брендов прошиты в нашей памяти намертво, несмотря на то, что мы не прилагали к запоминанию никаких усилий. Мы, возможно, не сможем их нарисовать, но помним их во всех мельчайших деталях и даже в цвете.
Существует целый арсенал профессиональных приёмов, как сделать так, чтобы знак “ввинчивался” в наше сознание как шуруп и там надолго оставался. Для получения эффекта запоминаемости и узнаваемости профессионалы пользуются разными приёмами означения. Вот появилось новое, и не всем, подозреваю, понятное слово.
«Означение» – это процесс перевода актуально-значимой информации, смысла, в конкретную знаковую форму.
Я обязательно расскажу о способах и алгоритмах означения в следующих постах, а пока хочу закончить с типологией знака.
ТИПОЛОГИЯ ЗНАКА
Классический, или шрифтовой знакпоявился еще в середине XIX века в британском книгопечатном искусстве. Основой уникального знака становился какой-либо шрифт. Создание такого знака предполагает ручную прорисовку отдельных букв создаваемого оригинального шрифта, эта технология и по сию называется леттерингом.
Символьный знакпоявился в начале ХVIII века в Голландии, когда случился бум производства луковичных растений и каждый фермер, маркировал свою продукцию рисунком цветка, на котором он специализировался. На данный момент существует 2 вида символьных знаков — это конкретный и абстрактный типы. Символьные знаки могут содержать в своей основе либо реальное изображение кого то или чего то, либо быть совершенно абстрактными, не отсылать к какому то конкретному образу, вещи, или зверю. Исходя из степени абстрактности они разделяются на знаки конкретного и абстрактного типа. Пример: крокодильчик Lacoste – конкретный, а «сабля» Nike –абстрактная.
Синтетический знак появился в начале ХХ века в Германии, и связан он с ростом производства военной техники. Считается, что именно в Германии начали впервые сочетать буквы и символы в логотипе. Это наиболее распространенный способ формирования логотипа в дизайнерской практике. Изображение сливается с логотипом, составляя с ним неразрывную композицию.
ФОРМООБРАЗОВАНИЕ В АЙДЕНТИКЕ
Знак в первую очередь – это форма. Форма – это то, что мы оцениваем сначала, погружение в содержание знака происходит спустя некоторое время. С точки зрения формообразования и согласно классификации профессора Серова знаки бывают:
Плоскостные не расчленённые
Линейные равнонажимные
Линейные разнонажимные
Псевдообъёмные
Зачем дизайнеру все эти мудрёные классификации? Скорее всего незачем, однако…
Недавно я, с целью донести информацию до студентов в наиболее усвояемом виде, сделал простенькую таблицу, где по оси «Х» располагались типы знаков – шрифтовой, символьный, синтетический, а по оси «Y» способы их формообразования – плоскостной, линейный, псевдообъёмный и т.д. Так вот, все «качественные» знаки из моей коллекции, собираемые годами, относящиеся к разным временам и школам, абсолютно вписывались в эту таблицу, их можно было описать посредством комбинации 3 типов и 4 способов формообразования. Некоторое количество знаков, которые у меня хранились в папочке «странное», как примеры экстравагантных постмодернистских экспериментов, подлежавших анализу и осмыслению, в данную таблицу не встали, их невозможно было описать через вышеприведённые характеристики, они попали в столбец «зона творческого эксперимента». По завершении процедуры, я сделал вывод, что, скорее всего «странные» знаки из моей коллекции знаками, с маркетинговой точки зрения, не являются, и с облегчением снёс их за ненадобностью в корзину. Прошу не заподозрить меня в ханжестве и отсутствии толерантности к новому и экспериментальному. Чистый маркетинг, ничего личного.
О способах означения, о содержательной стороне айдентики, о том, как “зашивать” в знак определённый месседж, как, в конце концов, сделать чтобы ваш фирменный стиль “выглядел на миллион”, я буду подробно рассказывать на своей сорокадневной онлай школе Айдентика. Разумеется, буду учить и “ручками работать “. Клац по ссылке!
Статья об одном из отцов современной айдентики и фрагменты книги американского дизайнера Пола Ренда
Мир знаков – это мир параллельный реальному. Зачем людям понадобилось создавать параллельную реальность? В чём необходимость заменять слова, идеи и предметы их символьными суррогатами? Секрет кроется в том, что символ, или знак, в первую очередь делает сообщение, зашифрованное в нём универсальным, легко прочитываемым вне зависимости от языка, культурной подготовленности и пола реципиента – получателя сообщения. Прелесть умных знаков в том, что они способны «работать» даже при тех обстоятельствах, когда мало кому понятно их происхождение и их смысловое устройство. Это свойство знаков я называю «универсальностью». Подробнее, о том, что такое «умный знак» и как сделать его умным, читайте в моей прошлогодней статье.
Вторым, не менее важным обстоятельством того, что знаки и символы занимают в нашей жизни столь важное место, является та особенность мозга, что картинку мы осваиваем значительно быстрее, чем текст. При контакте со знаком, до нас как бы «быстрее доходит». Это свойство знаков я называю «оперативностью». Профессионально занимаясь айдентикой последние лет 20, я люблю время от времени покопаться в семантике того или иного исторического знака или логотипа, и сейчас хочу поделиться результатами одной из своих раскопок.
Все знают «пацифик» — символ мира в виде круга и стилизованной куриной лапки внутри. Этот значок растиражирован максимально широко и до сих пор весьма популярен в молодёжной неформальной среде. Он понятен практически всем. Типа – «я весь такой против войны». Но что именно изображено — мало кто знает. Вот вы знаете? Расхожие версии, что это стилизованное изображение перечеркнутой ракеты, или сломанного креста – неверные…
Пацифик на самом деле – это закодированные буквы N и D — Nuclear disarmament (ядерное разоружение), основа кода — семафорная азбука, используемая во флоте. Знак был создан в 1966 году британским дизайнером и художником Геральдом Холтомом (1914 – 1985 г.) для кампании за ядерное разоружение (CND). Холтом делится в своих воспоминаниях, что эскизы были представлены на первом заседании Лондонского CND. Первый значок на бумаге, по словам дизайнера, представлял из себя белый круг внутри черного квадрата, затем были испробованы различные версии христианского креста в круге. Однако крест, у молодых английских пацифистов вызывал много отрицательных ассоциаций. Во-первых с крестоносцами и крестовыми походами, во вторых – с боевыми крестами и медалями второй мировой. В конце концов, родился эскиз в форме сигнала семафора и букв N и D. Кроме этого, единомышленники Холтома разглядели в знаке жест отчаяния – человечка с опущенными руками на фоне земного шара, что тоже было, как говорится, «в кассу».
Разбирая архивы с целью высвободить свободное пространство на рабочем диске, наткнулся на замечательную статью своего друга и учителя, профессора ВАШГД #Сергея Ивановича Серова. Статья приблизительно 1995 года, тогда же, примерно, она и попала мне в руки, прочитал я её года 2 спустя, но её содержание объективировалось в моем сознании только в середине 2000-х. До того момента я не рассматривал, не видел и не осознавал графический знак, как “конфликт формы и контрформы, чёрного и белого”, удовлетворяясь лишь умозрительными категориями гармонии. Надеюсь, что доставлю удовольствие тонким ценителям графического дизайна и его философии. Иллюстрации к статье подбирал я сам, исходя из своего понимания контента.
Пространство—едва ли не самое важное понятие, характеризующее стилистику и пластику графического знака. Пространство складывается из пятна самого знака и его фона, который существует как вокруг знака, так и внутри него. Вернее, фон есть неотъемлемая часть знака, который рождается из взаимодействия формы и контрформы, черного и белого. Единство и борьба этих противоположностей и составляет композиционную суть графики знака.
На наш взгляд, знаки по природе способны воплощать три принципиально разных отношения к пространству, которые условно можно назвать классическим, модернистским и постмодернистским. Классическое пространство рождается в результате законного брака пятна и фона, но при этом они нейтрализуют и порой обесценивают друг друга. Модернистское пространство—напряженная брань противоположностей. И хотя в этой войне однозначно побеждает пятно, борьба тем не менее позволяет предельно ярко раскрыться и его сопернику, фону. Постмодернистское пространство характеризуется победой, полным и окончательным реваншем фона.
Карл Отто,1908
Такое трехчастное деление имеет не только типологический, но и исторический характер: классическая парадигма как этап развития визуально-графической культуры играла доминирующую роль по меньшей мере с начала книгопечатания до рубежа ХIХ–ХХ в., модернистская—почти весь ХХ в., а постмодернистская стартует на наших глазах. (Это касается общеевропейского художественного процесса, и тот факт, что наша промграфическая «квазиклассика»—часть «сталинского ампира»—шла вразрез его логике, будучи долгое время стилистическим заповедником, мало что меняет.) В «мировом масштабе», на макроуровне, справедливость такой исторической типологии очевидна.
Фундаментальная характеристика знаков классического типа—центрально-осевая симметрия. Это, в принципе, однозначная композиционная система, моносистема.
Самым общим и емким образом пространство классической парадигмы схватывается таким понятием, как «серебро». Эта формулировка означает нюансную гармонию черного и белого на бумажном листе, их взаиморастворение, взаимоуравновешивание, образующее зрительное ощущение серо-серебристого тона.
Иван Билибин, 1912
«Кучевые облака» знаков этого типа характеризуются крупным масштабом, большим внутризнаковым пространством, затейливо обустроенным вручную с помощью малоконтрастных штрихов со свободными просветами, уравновешивающими их зрительную массу, что и создает ощущение легкости, воздушности, прозрачности классических знаков.
Студенческая работа ВАШГД. Титул выполненный в классической манере. 2012
Книга—основной носитель стиля в этот исторически огромный художественный период. В течение нескольких веков здесь были отточены «алмазные законы» и «золотые правила» книжного дизайна, касающиеся всех его компонентов. «Золотое правило» классики относительно, например, издательской марки на титуле книги требовало, чтобы самый толстый штрих в знаке был не толще штриха в шрифте самого жирного кегля, применяемого в наборе данной книги, а самый тонкий—не тоньше штриха самого светлого кегля…
В начале нашего столетия происходит радикальная смена стилистических вех. ХХ век совершает художественное открытие белого пространства листа как автономной, самостоятельной субстанции. На смену нежным, рукодельным кружевам классики приходят центростремительные, компактные, энергетически концентрированные знаки, построенные циркулем и линейкой. Нюансно сбалансированное «серебро» сменяется контрастом настоящего «белого» и настоящего «черного».
Торговые знаки 20-х. РСФСР
Классическая ось рухнула, и из ее обломков в модернистской визуально-культурной парадигме со временем образовалась, как известно, координатная система ортогональных осей—модульная сетка, главный инструмент управления графическим пространством. Ритмический тип композиции стал ведущим формообразующим фактором модульной графики.
Александр Родченко, 1924 г.
В модернистской визуально-культурной парадигме основными объектами-носителями стиля становятся газеты, журналы, фирменные стили, построенные вокруг да около фирменного знака. По своей информационной структуре эти объекты уже сами по себе являются образцом рациональности, целесообразности, упорядоченности информации.
Рольф Мюллер, торговые знаки 70-е
Парадигма дизайна декларировалась не как стилевая, а как методологическая модель, ориентированная на метод, а не на результат. Однако из-за того, что красота и стиль изымаются из актуального поля проектного сознания и помещаются в нерефлексируемые регистры профессионализма, вовсе не следует, что они в самом деле отсутствуют. В модернистской эстетике, разумеется, присутствует своя красота, хотя и принципиально не рефлексируемая. И свой стиль—стиль конструктивного минимализма, структурной геометрии.
В 80-х гг. мир дизайна начал переживать смену модернистской художественной парадигмы постмодернистской. В постмодернистской эстетике общезначимые классические «законы» и профессиональные дизайнерские «нормы» перестали иметь решающее значение. Ценностно значимыми стали неповторимая персональность, личностность, «частное мнение». Неожиданность, острота, парадоксальность, концептуальная глубина. Одним словом, «крутизна».
Вольган Вайнгарт 70-е
С точки зрения пространства, на первый план выходит композиционное значение фона, способного, как кислота, растворить любую комбинацию акцентов. Фон оказывается главным действующим лицом, он может «разъедать» части логотипов, может заливать всё «подложками», может быть многоуровневым, многослойным… Пространство знака становится фактурным, средовым, хотя каждый элемент композиции при этом получает собственное, самостоятельное значение. Разлетающаяся центробежная энергетика знака может привести вообще к его полной аннигиляции, и тогда его частицами могут стать любые предметные и непредметные проявления деятельности владельца знака.
Девид Карсон 90-е
Эдвард Фелла, 2008
Главным объектом-носителем новой эстетики становится экран—телевизионный либо компьютерный. На телевизионном экране самым постмодернистским жанром можно считать видеоклип, и всю эту эстетику называть соответственно «клиповой». С другой стороны, ее можно с равным успехом полагать «компьютерной», «сетевой» и т.п. Появление интерактивного телевидения и Интернета переводит «потребителя» дизайнерской продукции в качественно новое состояние активности и свободного выбора. Свобода становится главным стилеобразующим фактором в новой художественной парадигме. Свобода способна проявлять себя как «сверху»—в суперпрофессионализме высоких визуальных технологий, так и «снизу»—в антипрофессионализме стихийной уличной графики. И в этом смысле забор позволительно уподобить тому же экрану.
Romashin Design, 2014
Возвращаясь к началу, еще раз подчеркнем, что три способа пространствопонимания, бегло рассмотренные нами, имеют как историческое, так и типологическое значение. В историческом художественном процессе каждое из этих измерений знака поочередно выходит на передний план, доминирует в ту или иную визуально-культурную эпоху. При этом оно не уничтожает, а как бы деактуализирует другие измерения, уводит их в тень. Но типология как раз и означает, что в любые времена можно найти проявления в том или ином виде всех трех способов знакообразования. Особенно это заметно в постмодернизме, принципиально предполагающем плюрализм, полифонизм, мирное сосуществование всех и вся…
Более 60-ти лет назад, 8 декабря 1955 года, был утвержден флаг Совета Европы — нынешний флаг Евросоюза.
История о том, как и почему на флаге Европы появились 12 золотых пятиконечных звезд на синем фоне, очень любопытная, и мало кто ее знает. Любопытным является то, что на её флаге зафиксирован символ Богоматери. Богородицу очень часто изображают с 12-ю звездами в виде нимба вокруг головы — в соответствии со строками из Откровения апостола Иоанна Богослова: «…явилось на небе великое знамение: жена, облечённая в солнце; под ногами её луна, и на главе её венец из двенадцати звёзд» (Откр. 12,1-2).
Когда в Страсбурге в 1949 г. только-только был создан Совет Европы, возникла идея сделать для этой организации герб и флаг. Был объявлен конкурс среди европейских художников. Выиграл его ревностный католик, француз Арсен Хейтс. Это был совсем молодой человек, очень горячей веры. В эскизе флага он представил звезды так, как обычно они изображаются в нимбе Богородицы в западной традиции.
На удивление всех, именно его работа победила. Конечно, когда выбрали рисунок, не говорили прямо о его Богородичном значении, сказали, что 12 звезд — это как знак полноты. И несмотря на то, что лишь 6 государств входили тогда в Совет Европы, а сейчас их уже 47, всё равно в изображении флага оставили число 12. Первоначально это были серебристые звезды на голубом фоне. Как известно, голубой — цвет Богородицы. Но потом из серебристых они стали золотыми.
В настоящее время мало кто помнит, откуда именно такой флаг у Евросоюза. Думаю, даже если европейцев спросить, большинство не смогут ответить, что это за звёзды. А ведь Богоматерь считается покровительницей и путеводительницей Европы.
ПРИЧЁМ ЗДЕСЬ СЕМАНТИКА?
Семантика как наука отвечает на вопрос, каким образом при помощи знаков, графических, или вербальных, мы способны передать самую разнообразную информацию о мире.
Желание разобраться в том, как та или иная картинка, превращается для нас в символический знак, возникло у меня достаточно давно, как только в рамках своей профессии графического дизайнера, я выбрал специализацию Айдентика (проектирование знаков и логотипов). Я начал коллекционировать истории появления на свет наиболее значимых для человечества символов.
Умение переводить сообщение на изобразительный язык, превращать информацию в знак называется в среде коммуникационных дизайнеров «означение». Почему этот навык так важен для нас, дизайнеров? А потому что, миссия и смысл профессии графического дизайнера, в первую очередь – это «упаковка» и передача информации, а знак – носитель этой самой информации.
Помимо того, что знак – главный элемент в цепочке передачи информации, он еще является и средством установления непрерывного коннекта с брендом, средством поддержания коммуникации производителя и потребителя, через которую актуализируется причастность потребителя к той или иной торговой марке, к той или иной модели потребления.
Довольно скучная моя статья 2001 года, не опубликованная, обнаруженная в архивах.
В эстетическом восприятии дизайн объекта проявляется интерактивная связь объективного и субъективного. Объективное заключается в том, что дизайнер сознательно пользуется ассоциациями в виде более или менее читаемых аллюзий. Субъективный фактор детерминирован целым рядом обстоятельств, как-то уровень эстетического восприятия, воспитание, историческая и культурная память субъекта, уровень закомплексованности его творческого сознания.
Сверхзадачей художника, работающего со знаково-коммуникативными объектами, является способность обнаруживать глубинные концептуальные структуры воспринимающего субъекта, опираясь на систему анализа, которая позволит осознанно интерпретировать и использовать содержащиеся сообщения. Распространенный грех интерпретации состоит в отказе от системного изучения объекта, и как результат в спонтанности его оценки. Либо вы улавливаете интерпретацию, либо нет, видите суть дела или не видите.
Семиотическая сущность товарного знака многослойна и может в идеале быть рассмотрена через суммарные интерпретации субъектов, однако на практике такой исследовательский подход нереализуем. Порой коммуникативная связь между «заложенным» и «считанным» крайне невнятна. Прибегнув к метафоре, можно выразиться: «Главрыба», а быть услышанным, как «Абырвалг». Для того, чтобы коммуникативный код, которым пользуется дизайнер обеспечивал жестко заданную передачу сообщения, дизайнеру необходимо обладать развитым интерпретационно – оценочным аппаратом. К сожалению, концептуальная основа интерпретации знака не может быть подвержена строгим канонам оценки, как, например опыт в физике или биологии – это связано в первую очередь с недоразвитостью понятийного и терминологического аппаратов. Принципы анализа большинства теоретиков графического дизайна во многом заимствованы из искусствоведения и художественной критики. Чаще всего это обращение к формообразовательным элементам проектируемого объекта, без проникновения в концептуальные его структуры. Попытаемся рассмотреть знак не столько как культурный объект, сколько как сообщение в рамках коммуникативного акта. Это целесообразно еще и потому, что дизайн объект наделен неким содержанием. Уточним, что культурный объект должен быть семантически многослойным, то есть входить в интертекстуальное пространство. Иначе говоря, коммуникативная функция не должна ограничиваться передачей первичного смысла – означать колесо, колбасу, мыло и т.д. Чем больше семантических слоев мы способны разглядеть в изображении, тем более знак становится весомым. Вовсе необязательно, чтобы вся многослойная пирамида смыслов осознавалась зрителем. Неспособность «элементарного» зрителя увидеть тот или иной смысл не означает его полное отсутствие.
Вместе с тем в подавляющем большинстве случаев дизайнер, находящийся во власти рефлексии, не способен сделать смысл, закладываемый в знак хоть в малой степени считываемым. Интерпретация знака становится либо невозможной, либо оставляет лишнее пространство для субъективных толкований
Отсюда нередко возникающее расхождение между содержанием «вложенным» и «считанным». Эта проблема знакома каждому практикующему дизайнеру. Смоделировав в своем сознании некий «идеальный» образ товарного знака, дизайнер приступает непосредственно к его визуализации в рамках исходной задачи. Но после внедрения знака в коммуникативную среду начинается процесс его коллективной интерпретации, выявляются всевозможные коннотации (сопутствующие значения), о которых автор и не подозревал. Именно сопутствующие значения и начинают доминировать над основным содержанием знака, иногда полностью его нивелируя.
Коннотация есть тайная, интимная жизнь знака, его « история болезни». Она может быть, очевидно, и враждебной, и дружественной по отношению к основному сообщению. Как бы то ни было, она превращается в благодатный смысловой слой, увеличивающий информационную емкость знака.
Вспоминается ситуация, когда во время очередных выборов в Государственную Думу в штабе партии «Наш дом Россия» собирался круглый стол, состоящий из политологов и аналитиков. Современные тенденции в полит технологии предполагали создание и дальнейшее продвижение визуального знака – символа партии. Одним из специалистов был предложен символ – петух. Предложение было принято. Петух – традиционно русская птица, положительный герой народных сказок, обладающий бойцовскими характеристиками. Ко всему прочему разноцветное оперение можно было интерпретировать в виде цветов российского флага и т.д. Впоследствии, когда изображение В.С. Черномырдина с петухом на руках было растиражировано, с избирательных округов стали поступать замечания, что народ улавливает в этом символе намек на нетрадиционную сексуальную ориентацию лидера партии. Таким образом, маргинальная, а точнее говоря: уголовная коннотация, прочно закрепившаяся в этом символе, нивелировала все прочие. Поучительно окончание истории. После первого неудачного опыта было принято решение о смене символа. Плакаты с петухом были изъяты из обращения и появился новый бренд: В.С. Черномырдин, сложивший руки в виде “домика”. Рекламная компания в конечном итоге увенчалась успехом, несмотря на то, что данный жест является традиционным приветствием итальянской мафии “Коза Ностро”. Негативная для европейцев коннотация оказалась несущественной: визуальный синоним был удачно привязан к привычному смыслу, а предполагаемое истолкование детерминировано узнаваемым образом дома.
Таким образом, можно вести речь о том, что сопутствующие знаку коннотации неравнозначны по отношению к его основному смыслу. Коннотации могут быть доминирующими или оттеночными, чуждыми или родственными. Вместе с тем коннотацию не всегда можно вербализовать и опредметить. Порой психологический подтекст может превратиться во вторую реальность. Интересен пример приведенный С.И. Серовым. Рассматривая на лекционных занятиях структурные особенности знака “Инком банк” было отмечено, что пустоты, образованные рисующими штрихами знака, превратились в активный графический элемент. Данный элемент был столь дисгармоничным и психологически агрессивным, что стал жить самостоятельной жизнью, разрушая визуальный образ знака, заставляя глаз видеть не “бублик”, а “дырку от бублика”. Таким образом, психологическая коннотация, содержащаяся в пятне, образованном меж штриховым пространством, вошла в конфликт с истинным изображением и тем основным смыслом, который автор пытался донести до зрителя. Данная проектная проблема, называемая проблемой «позитивно-негативного мерцания» носит чисто прикладной характер, но в данном контексте она интересует нас как пример коммуникативного провала, ошибки передачи сообщения.
Зачатки семантической оценочности можно наблюдать даже при общении с самым неискушенным заказчиком. В массовом сознании бытует целый ряд расхожих истин, ставших постулатами: например, сочетание красного и синего цветов ассоциируются в сознании потребителя с государственными институтами, коричневый цвет, а также форма производная от четырехконечной руны – с фашизмом, жирная черная рамка – с некрологом, острый угловой элемент – с агрессией, квадрат – с надежностью и солидностью и т.д. К сожалению, данное обобществленное знание является не помощью, а помехой в проектной практике. Достоверно можно интерпретировать знак лишь с опорой на системный анализ концептуальной структуры в целом, с учетом его контекста, т.е. коммуникативной ситуации, в которой знак живет.
